Выбрать страницу

Мужское и женское: Спартак vs. Динамо

Попробуем структурировать волну возмущения против sexual harassment и возмущение возмущением.

Мы наблюдаем два потока в современном обществе: когда культура и ее нормы, вырабатываемые и уточняемые непрерывно, теснят природу. И противоположный: когда природа (естественность, искренность и т.д.) сопротивляется культурным ограничениям.

У культуры, прежде всего, в ее неотступном протестантском изводе, одна, но пламенная страсть: защитить строгими нормами те меньшинства, которые дискриминировались на протяжении веков. Этот тренд — главный и, как бы ему не сопротивлялись, в католической, православной, мусульманской, буддистской и прочих культурах, он будет доминирующим в обозримом будущем. Те, кого дискриминировали, должны быть защищены. А их потери должны быть возмещены за счёт тех, кто доминировал и доминирует.

Понятно, что представители католической и православной культур сопротивляются, уповая на право природы быть представленной среди почитаемых и уважаемых норм. Скажем, письмо Катрин Денев и ее товарок только об этом: у природы есть свои права, и опасно загонять природные, естественные инстинкты в прокрустово ложе, а может, в ежевые рукавицы современной культуры.

В той же России, где эти нормы воспринимаются со средневековой и инфантильной непосредственностью, к доводам природы добавляются аргументы «истинной», то есть архаической нравственности. Мы потому ненавидим права меньшинств, что с библейским подозрением относимся к их существованию, как к аномалии. Да и культ силы, в том числе физической, даёт себя знать.

Это находит энтуазиастическое одобрение в российском обществе по причине политического и экономического унижения подданных со стороны власти; этим подданным, в свою очередь, требуется по эстафете передать полученное унижение (освободиться от него, как в армии от дедовщины, унижая более молодых и слабых в ответ на то же самое, полученное в их же положении ранее). А что и кто может быть объектом самоутверждения со стороны тех, кто лишён большинства реальных политических и экономических прав: кого государство предлагает в качестве объектов такого самоутверждения? Это разнообразные меньшинства (в том числе геи, женщины, инородцы и иноверцы), плюс те, кого власть попыталась вернуть в советское стойло, как украинцев и грузин, молдаван и пр., но не смогла.

Но Россия в этом процессе — не самый характерный и интересный случай: ее предпочтения подвержены движению маятника от одного полюса к другому и обратно. Сейчас завершается движение от полюса современной культуры к культуре архаической и псевдосамобытной. Когда стрелка переключится после ухода Путина, все полетит в обратную сторону, с той же страшной и бессмысленной скоростью.

Так что мнение России не принципиально в споре протестантских и католических предпочтений (конфессиональная поляризация, конечно, груба, есть культуры с разными пропорциями первого и второго, и разными коэффициентами предпочтений перед ними, но поляризация, как таковая, при этом очевидна). Поэтому послушаем аргументы реальных сторон конфликта.

Протестанты, отстаивающие ценности меньшинств, как главный цивилизационный тренд, акцентируют внимание на справедливости: так как белые гетеросексуальные мужчины являются до сих пор преобладающей силой в современном обществе, те, кто продолжает находиться в позиции длящейся или индуцированной дискриминации, должны быть защищены.

По сути дела идеи политкорректности стали ответом (и во многом продолжением) молодежного бунта конца шестидесятых годов, сексуального и культурного. Бунт принят не был, так как не смог победить, но многие его ценности были адаптированы в системе политкорректности, за исключением права на естественность, на котором настаивала революция хиппи; но эта тяга к опрощению и природности не могла быть принята полностью протестантской культурой. Произошёл размен: сексуальная свобода на поддержку дискриминируемых меньшинств. Плюс секуляризация и небольшое высвобождение от спазмы ханжества.

Понятно, что в католической культуре эта тема не могла прозвучать с той же силой, что и в протестантской. Другие права у естественности, природы, намного более слабые культурные ограничения для сексуальных практик, намного большая терпимость к поведению, выбивающемуся за рамки политкорректности. То, что в протестантской культуре считается недопустимым — скажем, супружеские измены для публичного лица, в католической считается чем-то близким к норме.

В частности принципиально разное отношение к тактильности. В протестантской культуре прикосновение носит исключительно интимный характер. Дотронуться до другого невозможно, человека нельзя тронуть за плечо или за рукав, если он стоит на вашем пути: только слово, никаких касаний, возможных только в дружеском или интимном общении. Полицейский за легкое касание положит на землю и наденет наручники. Дистанция – это незыблемое правило. Privacy.

Какие ещё аргументы высказываются в католической культуре, которую неуклонно теснит протестантская? В принципе все те же — у природы свои и давние (естественные) права. Скажем, сексуальное поведение женщин и мужчин. Женщина почти непрерывно излучает волны, корпускулы кокетства с целью (или бессознательно) привлечь мужчину с помощью его же эректильного возбуждения. Даже если она не ставит перед собой этой цели, ее манеры, одежда, макияж говорят мужчине помимо слов и другой рациональности.

То есть мужчина реагирует на вполне определённые поведенческие жесты, интерпретируя их как призыв, и на этот призыв откликается. Женщина стреляет своей сексуальностью веером, квадратно-гнездовым способом по всему, что движется, в темноту, не глядя, но при этом требует, чтобы мужчина управлял своим чувством сексуального возбуждения, не унижая и не подавая ее. 

То есть женщины, в общем и целом, приветствуют внимание к ним, но хотят, чтобы управление этим вниманием находилось в их руках или под их контролем. Они хотели бы управлять возбуждением мужчины сигналами и намеками, иногда противоречивыми, потому что женщина не в состоянии не рассылать слепые сигналы привлечения к ней внимания, и ценит свою сексуальность, но хотела бы, чтобы все это было в рамках политкорректности.

Католики утверждают, что в женской (и протестантской) позиции есть принципиальные противоречия: за женщиной зарезервирована бОльшая природная свобода и право на естественность, в то время как мужчина должен сдерживать свою природу искусственными, культурными ограничениями. Как на этом настаивают борцы против sexual harassment.

О том, как в мире звучат голоса мужской сексуальности, нам подскажет любая пластинка популярной музыки. Мы привыкли, что на пластинке чередуются, условно говоря, быстрые и медленные песни/мелодии. Почему? Потому что быстрые мелодии — очень часто голос кричащей, возбужденной похоти, стремящейся к удовлетворению. Ineed youI want youА медленный мотив —  умиротворенная и обессиленная похоть, удовлетворение заработавшая. I got herМужская похоть вопиет и структурирует мир в соответствии с ее запросами.

Католички призывают: пожалейте мужчин, они мучаются в рамках женского поведения с паролем «Динамо»: наш девиз непобедим — возбудим и не дадим. Или дадим, но когда сами поймём, что пора. Пришла пора менять названья центральных площадей. И при этом зарезервируем за собой право на ревизию и пересмотр этого решения: мол, да, я согласилась, но потом пожалела и поняла, что действовала под давлением.

Протестантские сторонники женской независимости совершенно справедливо указывают на то, что женщина, находящаяся в неравном социальном положении по сравнению с мужчинами, постоянно действует под давлением потенциальных репрессий. И от того, что у этого давления есть ссылки на естественность и природность мужского сексуального чувства с неизменными мотивами брутальности, сексизма и мачизма, женщина,  безусловно, подвергается никак не меньшему и почти непрерывному насилию, если не физическому, то психологическому.

То есть на весах — естественность агрессивного сексуального возбуждения мужчины (вызванного естественным же женским поведением, одобряемым культурой) и почти постоянное женское унижение от способов и характера проявления мужского желания.

Протестантская культура, доминирующая в сегодняшнем мире, делает ставку на поддержку меньшинств, как слабых и угнетенных, и протесты против ущерба для мужской природы ее не остановят. Можно отсиживаться в гетто архаики, типа российского общества, но это ровным счетом ничего не меняет в доминирующих культурных трендах: мужская сексуальность будет обуздываться нормами, сколь бы противоречивыми они не казались их противникам.

Посмотрите на нудистские пляжи, скажут сторонники политкорректности, голые умеют справляться со своей сексуальностью, значит, смогут и одетые. Да, мужчины сексуально намного более примитивные существа, их природе труднее приспосабливаться к культурным трендам. Но если вспомнить, сколько бед (помимо прочего, типа поэзии) причинила мужская сексуальность, то намордник и поводок ей не повредят. В общественных интересах, конечно.

Персональный сайт Михаила Берга  |  Dr. Berg

© 2005-2024 Михаил Берг. Все права защищены  |  web-дизайн KaisaGrom 2024