Выбрать страницу

Предисловие. Маршрут 66

Нам часто кажется, что хуже быть не может. То есть не в какое-то трагическое мгновение нашей тщедушной экзистенции (у кого их не бывает, я, вот, сколько лет не могу смириться, что мои друзья, Алик, Дима, Витя, взяли, дураки, да померли); а, так сказать, при зрелом размышлении, при рассмотрении через губу и с холодным вниманьем вокруг окружающего порядка. В который только вглядишься, как тут же скажешь: нет! Финиш. Это уже, блин, за рамками добра и зла. Такие суки-падлы правят, такие люди в загоне, что в пору с утра до вечера цитировать сонет Шекспира номер 66!
Именно подобные настроения, ну, скажем так, социального отчаянья и любит эксплуатировать искусство, в том числе жанр антиутопии. О нем и речь. И когда многим, действительно, невмоготу глядеть на торжество неправой силы и вспоминать, что мысли, так сказать, замкнули гады рот, то это жанр концептуально сильный. И мне, которому пришлось пожить под номером 66 не один год, из которого ни единого туннеля, надо сказать, не вело даже в сторону зари перестройки, не удалось совладать с лукавым соблазном и дать свой вариант социалистической антиутопии.
Конечно, как любой автор антиутопии, я писал о настоящем, которое тщетно запугивал возможностью еще более страшного будущего. То есть подставлял зеркало эпохе, тыкал в него эпоху мордой, и говорил: смотри, сволочь, будешь так себя вести, доиграешься до ручки!
На часах была московская Олимпиада, меня друзья нашего Пу, первый раз взяв за жабры, как раз поперли с работы, и, понятное дело, я даже не думал предлагать мое «Возвращение в ад» ни в одно официальное издательство или журнал. Меня и так уже трясли на новенького.
Но когда мой гражданский груз, по тем же цензурным соображениям, был отвергнут смелым самиздатским журналом Часы, в котором я ходил тогда в любимчиках, ибо главреду и серому кардиналу «второй культуры» Борису Ивановичу Иванову шибко понравился мой предыдущий реалистический роман «Отражение в зеркале», это, надо признать, меня сильно разочаровало. Кум может рассердиться, — глубокомысленно заметил тогда Боря, наш, Иванов, тонко намекая на всевидящее око КГБ. Мне же по молодости лет было плевать, хотя я вряд ли взялся бы за нелегкое антиутопическое сказание, как бы не надеялся на то, что в самиздате, с которым я познакомился только-только, цензуры нет. Увы, она была, и так как я до сих пор не очень понимаю, зачем тогда нужен такой самиздат, зачем надо изображать свободу, когда свободы нет, то спустя пять лет описал эту ситуацию в Момемурах.
Не могу сказать, что в «Возвращении в ад» я соревновался с Орвеллом или Замятиным. Моя антиутопия – посторвелловская и, конечно, постзамятинская, когда настоящее столь же отвратительно и постыдно, но не столь уже страшно и ужасно, а скорее, — смехуевно. Вот эту ироническую струю, сплетенную в косичку с лирической психологичностью еврейской темы, я и попытался использовать. И хотя я уже давно не в состоянии написать ничего более наивного, я все же решил сегодня не подгонять седло под нового ездока.
Да время ушло. Свобода сначала примчалась вся какая-то запыхавшаяся, с косящими глазами, с вчерашним перегаром и в разных носках, а потом очень быстро и почти незаметно исчезла, побежала за бутылкой, и ее, очевидно, перехватили при возврате менты. То есть понятно, что сегодня опять не так страшно, как при Замятине или Орвелле, но противно почти так же, как в канун московской Олимпиады, а безвыходней и безнадежней еще боле.
Читатель может проверить, можно ли в антиутопию войти с черного хода? То есть не со стороны истории, а напротив, наплевать на историю и забыть, а входить прямо сейчас, из путинско-медведевской России, как есть, без всякой подготовки: раз, — и ты в Совке.
То есть я, отказывавшийся от публикации «Возвращения в ад» тридцать лет, так как считал, что время ушло, полагаю, что время на часах очень даже похожее. По крайней мере, рифма возможна. И еще одна симптоматичная деталь — роман Вити Кривулина Шмон, вещь, концептуально продвинутая и написанная в том же году, что и «Возвращение в ад», как раз с пересказа и стремительного анализа «Возвращения» и начинается. То есть «Возвращение в ад» — это и есть возвращение — ад, ни ад, гад-Ленинград, — но возвращение и как всегда в будущее, которое есть, было и еще долго будет.
 
2010

Персональный сайт Михаила Берга   |  Dr. Berg

 

© 2005-2024 Михаил Берг. Все права защищены  |   web-дизайн KaisaGrom 2024