Конечно, это кино сняли англичане. И, конечно, оно примерно в такой же степени о России, как «1984» не о Британии, а о вонючем и ужасном СССР.

Мы, конечно, пристрастны по отношению к России, вообще к русскому, как прилагательному и существительному, потому что это порой единственное, до чего нам есть дело почти всегда.

А если погодить, то давай на время ожидания отправлю тебя жопой работать в публичный дом для вышедших на пенсию талибов в Кабуле? Можешь каждый день заклеивать жопу синей изолентой и изображать мальчика? Хочешь так, Игорек?

Хотя в произошедшем и происходящем в Казахстане остается много неизвестного, доминирующие интерпретации в приличных российских либеральных СМИ (о государственных говорить еще более бессмысленно), по меньшей мере, однобоки и осторожны до уровня, искажающего смысл

На первое наше русское рождество в Америке пришлась очень теплая погода. Мы тогда жили в Нью-Йорке и поехали на Union Square, где многие были в шортах и футболках, что только усиливало ощущение несоответствия.

Русским не привыкать к роли жандарма. И дело не в подневольном характере, который вынужден исполнять приказы ненавидящего свою и чужую свободу начальства. Дело в звездном часе, в любви к ситуации, когда тебя боятся.

Потому что они теперь точно знают, что уже не выйдут оттуда живыми, по меньше мере, они-то точно такого уже не простили бы. Но наш эгоизм безразмерен. Не потому, что это океан, а просто мы не знаем его объема, даже если тонем в нем, как герои «На Западном фронте без перемен» в собственной вони.

Понятно, когда путинская власть делает вид, что в кольце врагов и агрессивная американская военщина бряцает оружием на ее границах, как цыганочка своими браслетами и узорчатым монисто с ядерными зарядами. Как иначе заставить глупый цивилизованный мир забыть об агрессии против Украины, Грузии, Молдовы, если не изображать из себя жертву, которую вот-вот изнасилуют и расчленят, как историк Соколов свою студентку.

Есть смысл поразбираться в расширительном толковании некоторых всем известных строк. В 1931 поэт №1 (нумерация не предполагает иерархии, разве что индуцированную) пишет текст, в котором, наряду с жестами умиротворения, звучат важные нелицеприятные характеристики социума. В частности: есть блуд труда и он у нас в крови.