Бездомные в октябре

Середина октября в Новой Англии – обыкновенное петербургское лето. Но только самые нетерпеливые примеряют желто-красную оторочку, торопыжки линяют, а большая часть гвардии продолжает носить зеленые мундиры. Чтобы увидеть настоящую осень, надо ехать на север в Вермонт или Мэн, где перепады высот и цветов, в просторечии именуемых красотой, наступают на месяц раньше.

Но ветра, эти контрабандисты погоды, проникают в душу, особенно если они в своих эмпиреях подружились с холодом, и бездомные в Бостоне уже оделись по-зимнему. Те, кто меняет салон машины на прогулку, могут позволить себе топы с демонстрацией девичьих пупков, но для сбережения тепла лучше выставить шлагбаум для холода, и одеться с опережением. Я продолжаю печаловаться, что народонаселение homeless редеет, каждый второй мне знаком, каждый третий меня узнает как приятеля.

Хотя я снимаю бездомных в рамках многолетней инерции, попутно, как звон мелочи в кармане, я продолжаю думать: я зачем я это делаю, в чем смысл этого проекта, которому более двух десятилетий, почему, как другие, я не снимаю природу, погоду, просто уличную жизнь? Потому что я снимаю не совсем то, что показываю, я снимаю метафоры, какие-то статистические графики зависимости выхода из социальных обязательств в область чистой природы. То есть бездомные в этом процессе не одиноки, мы все рано или поздно начинаем путешествие по бурному социальному морю в сторону берега чистой физики и неорганической химии, но бездомные делают это ярче и отчетливее. Они не смущаются этих инкрустаций физического в социальном, и их усталость от социального и кракелюры будущего в виде морщин – именно то, что ищет моя камера.

А так – да: люди и люди, на неопытный взгляд мало чем отличающиеся от других, но на самом деле принципиально иные: они чужие на этом празднике социальной жизни, они как бы пришельцы из другого мира и гонцы того другого, что мы гоним от себя как наваждение, а они – дома, просто дома.