Очередная инициатива Мизулиной с абортами, как и предыдущие ее же, Яровой, Милонова да и других, казалось бы, утюгов без проводов, воспринимаются иронически: мол, сошли с ума мракобесы. Не знают, как обратить на себя внимание и раздуть мировой пожар на своей дурости. Это, конечно, не так. Про дурость не знаю, признаков интеллектуальной солнцеликости они, конечно, не обнаруживают, но борьба против усыновления (с этого все началось), против геев, за право вмешиваться в вопросы регулирования рождаемости — это не просто желание насыпать соль на хвост Обамы и прищучить либералов с их принципами заемной толерантности.
Дело в биополитике, в праве государства демонстрировать власть в самой принципиальной сфере: антропологической. Революция и успех большевиков был бы невозможен без обещаний изменить природу человека и создать нового. И неудача здесь — не последняя причина провала коммунистического проекта.
Путинская евразийская утопия по этим же причинам предъявляет права на руководство природой подданных: биополитика, управление телом, — высшая власть. То, что проводниками биовласти выбраны просто клоны-громкоговорители Милонов, Яровая, Мизулина, — не ошибка, а демонстрация тотальности претензий. Даже кухарка, не отбрасывающая тень, может озвучивать будущее. Мы очень часто интерпретируем путинский проект, как плохую цитату консервативной политики неудачного прошлого. Возможно, это не так, и мы имеем дело с новой утопией, что, конечно, намного более опасней. И претензии на биовласть это подтверждают. Хотя Путин мечтает создать не нового человека — строителя коммунизма, а, так сказать, старого: мифологического русского.