•     Новости
•     Проза
•     Статьи
•     Видео
•     Галерея
•     Кафедра
•     Био
•     Критика и интервью
•     Друзья и годы
•     Архив

автобио    карта сайта    контакты

Главная » Статьи 2022

Я однажды уже рассказывал о Хэмптон Бич, курортном городке в штате Нью Хэмпшер, в часе с небольшим езде от Бостона, ссылка на ролик о Хэмптон Бич я поместил в описание к этому видео. Поэтому я не буду рассказывать о нем подробно, только покажу как он выглядит утром, относительно тихий просторный пляж для среднего класса, чтобы вы ощутили контраст по сравнению и фейерверком, здесь же, после наступления темноты, в полдесятого вечера. Так получилось, что наш отель, Moulton Hotel, оказался расположенным как раз напротив того места, где этот фейерверк и устроили. Мы смотрели на этот праздник рукотворного огня с собственного балкона, иногда опуская взгляд на улицу, центральную улицу городка, тянущуюся вдоль кромки пляжа и узкой набережной. Уже во второй половине дня эту часть пляжа освободили от посетителей, установили батарею пиротехнической техники, и полдесятого начали пальбу. Не знаю, какому числу смотрящих на это зрелище пришла на память война в Украине, я за несколько дней в Хэмптон Бич с некоторым удивлением не слышал ни русской, ни украинской речи, так что мне пришлось отдуваться за многих.

Искусственная война c невидимым противником, регулируемый огонь, прирученная стихия. Фейерверк обладает целым букетом коннотаций, иллюзорное господство – именно то продается зрителю этого каскада цветного пламени. Примерно понятно, почему фейерверк у его изобретателей китайцев – часть религиозной церемонии, возможность кроить по своему лекалу эти громы и молнии, это временное заимствование у бога его прерогатив: грозить и демонстрировать свою силу, власть на природой, создание натюрморта из цветных траекторий, воссоздание образа цветка, бутона, раскрывающегося в небе, а затем рассыпающегося на части. И именно это, рукотворность огненного рисунка, его огромность и красочность, мгновенный расцвет или рассвет, и быстрая смерть в угоду смотрящему.

Можно идти по улице, вдоль сувенирных лавок, мини-магазинчиков и ресторанчиков с продажей еды на вынос, и делать вид, что тебя не касаются забавы массовой культуры. И поневоле фильтровать базар звуков, оглушительных залпов. Или остановиться на мгновение и посмотреть на этих ротозеев, надеющихся на мгновение приобщиться к морю цветного пламени и иллюзии силы и мощи.

У Владимира Соловьева, который не пропагандист на доверии у Путина, а религиозный философ и сын  создателя «Истории России с древнейших времен», есть работа, где он пытается разобраться в этом сочетании смыслов огня, пожара, в рамках триединства Красоты, Истины и Добра. И он со всем тщанием разбирает как в отсветах огня, пламени люди видят или им кажется, что они видят, отражение граней смысла, рукотворной красоты и индуцированного добра, хотя это и иллюзия. И попытка показать тщетность игр с огнем в конце 19 века не уберегли от мирового пожара и мировой войны в начале следящего века. И та радость, казалось бы абсурдная, которая если не у всех, то у многих возникает в начале войны, она часть той же иллюзии, что рождается при рассмотрении ее младшего и бессмысленного брата – фейерверка, регулируемой работы огня. Здесь безопасного и иллюзорного, с фиктивными взрывами и грохотом, прирученная война без раненых и убитых, без мишеней и целей, война с природой, с искусственным врагом, растворенном в пространстве.

Не знаю, какому числу зрителей этого фейерверка вспомнились реальные громы и молнии украинской войны, увидел ли кто в этих почти невидимых пиротехниках на мирном пляже пародийного Путина, точно также развлекающегося канонадами и бомбардировками, сеющими реальную смерть и кровь. Но и этот фейерверк отчасти похож на войну, так как он плодит ложное ощущение силы и власти над звуком и цветом, узором и его разрушением.

В каком-то смысле перед нами формула массовой культуры – создать возможность столь бессознательно ценимого многими права отключиться от обыденности и вступить на территорию заимствованного смысла. Здесь также происходит остановка жизни, переключение стрелок и переход в рукотворную галерею из заимствованного времени. Пока длится фейерверк – нет смерти, жизненных неудач, разочарований и тщеты, есть лишь гондола, струящаяся по каналу параллельного пространства. А все, что за ним как бы аннигилировано, растворено, анестезировано: мгновение счастья, которое и состоит в том, что уметь отключиться и стать другим, без этой тяжести и гнета, а в рамках того, что строится на твоих глазах и рассыпается в прах, как одежда от моли. В широких шляпах, в длинных пиджаках, с тетрадями своих стихотворений, давным-давно вы превратились в прах, как ветки облетевшие сирени. Как эти цветы на фоне бархатного неба, мимикрирующего под черноту и темноту стихии, которая покоряется и расцветает, чтобы тут же умереть.

Мы как бы владельцы красоты, нам кажется она инструментом познания, а она инструмент обольщения, обмана, а на самом деле самообмана, столь нами ценимого и столь же упорно уклоняющегося от рамок формулы, то есть понимания. Это та морковка, которую жизнь располагает перед нашим носом, чтобы мы шли за ней, как за дудочкой крысолова, и не думали ни о чем другом.

Но все кончается, и никакой фейерверк, несмотря на свою иллюзорность, не может избегнуть общего цикла рождения и растворения в другой и никак не менее могущественной стихии. Рассвет, прибывание прибоя белого противника ночи, и уже ничего не свидетельствует о ночном безумстве. Как молоко, день поглощает цвет кофе, превращая его в бурду. У этого света свои забавы на том же пляже, внутри того же маленького городка, который тоже как цветок, упавший наземь, раскрывается бутоном на плоскости как карта, лежит в кажущемся изнеможении на границе синего неба с разводами облаков, моря-окияна, желтого песка, пытающегося предстать формулой белого. Хотя он всегда оттенок кожи, желтого и предательского, и только кажется что лежащего под нашими ногами для того чтобы отдаться нам как временная постель, пристанище на час.

Мы как бы выступаем за свои границы, поднимаемся над землей в очередном сеансе иллюзорного покорения стихии, но потом неизбежно начинаем спуск, словно приходим в себя, и встаем на ноги. Или продолжаем сидеть, на троне властителя собственной жизни, которая только делает вид, что принадлежит нам, как женщина, а нас самом деле расположена на границе между белым и черным, светом и тьмой, водой и землей. И так же иллюзорна красота, которую нам втюхивают как анестезию, и что делать, мы принимаем этот укол обезболивающего, чтобы не чувствовать боли хотя бы на мгновение. Зачем больше, мы ведь халифы на час, не правда ли?