Хотят ли русские вины

Спор между Подрабинеком и Бабченко — симптоматичный. Это не просто спор о степени ответственности российских граждан за путинский режим и его политику (в частности, в Украине). Это куда более важный спор о том, где проводить границу между чёрным и белым. И о том, кто имеет право эту границу проводить.

Ведь границы как таковой нет, и от того, где эта граница появится, зависит репутация и будущее многих. Не сейчас, конечно, но рано или поздно.

Так как источником спора об ответственности стал пост Подрабинека, зафиксируем его мнение о географии вины. Он начинает с сомнения, можно ли считать пресловутые 86% ещё недавней поддержки Путина доказанной границей между теми, кто, условно говоря, поддерживает политику Путина по аннексии Крыма и Донбасса, и теми, кто как бы не с ними.

Подрабинек оспаривает социологическую ценность этой цифры и приводит два аргумента. Первый я бы назвал идеологическим. Подрабинек утверждает, что путинская пропаганда заинтересована в том, чтобы у России был имидж страны — непредсказуемого опасного преступника. Этим имиджем Путин и шантажирует мировое сообщество. И для этого как раз важны эти ужасные тоталитарные цифры поддержки в 86%, которые, по его мнению, являются не более чем кремлевской уткой. И если кто-то внутри России или вне её поддерживает, то таким образом играет на стороне Кремля.

Понятный довод. Его сила несколько уменьшается тем, что в качестве примеров этой демонизации России Подрабинек приводит мнения известных украинских журналистов, хотя с такой же легкостью мог бы привести цитаты из американской или европейской прессы, где массовая поддержка Путина, уменьшившаяся только после пенсионной реформы, давно изучается и привлекает внимание.

Но если вспомнить о той проблематике, к которой я предположил свести этот спор, то Подрабинек как бы утверждает, что проводить сейчас границу между чёрным и белым невозможно и непродуктивно. Российской социологии, в недрах которой и появилась цифра 86, Подрабинек явно не готов передать полномочия по проведению границы по живому. Мол, надо не границы проводить, а стремиться к тому, чтобы число поддержки Путина вменяемой частью российского общества падало.

Второй аргумент Подрабинека менее яркий. Подрабинек упоминает один опрос, который он проводил (скорее всего, по заданию радио «Свобода», я в своё время в таких много раз участвовал), спрашивая об отношении прохожих в Москве к украинской автокефалии. Большинство поддержало Украину, он из этого делает какие-то обобщения, не стоящие бумаги: 21 опрошенный — это просто случайность погоды в столице.

Ожидаемо в комментариях под этим постом появляется Бабченко, тоже оспаривающий цифру в 86%, но не со стороны уменьшения ее, а напротив, увеличения. Так как те, кого Подрабинек не включает в число поддержки путинской агрессивной политики, остановить эту политику не смогли, значит, процент тех, кто против Путина, значения не имеет. Важен результат. Россия все равно вершит свою ползучую имперскую аннексию, а раз вершит ее страна, значит, вся страна за это и несет ответственность.

В терминах границы то, что заявляет Бабченко, можно сформулировать просто: граница между белым и чёрным проходит по государственной границе России, и все, кто внутри этой границы, несут за ее преступления ответственность.

На этот довод Подрабинек отвечает ожидаемо. Он задаёт вопрос: а кто ты такой, чтобы проводить эту границу здесь и сейчас? Его краткий экскурс в биографию Бабченко иллюстрирует тот тезис, который он прямо не формулирует, но от этого этот тезис не теряет своей силы. Все мы в той или иной степени соучастники, только в разные периоды нашей жизни это участие разного уровня. Бабченко он упрекает в том, что тот дважды участвовал в имперской войне России против Чечни, и полагает, что присваивать себе право судить только потому, что он эмигрировал из страны агрессора в страну жертву, неприлично.

Может, конечно, показаться, что это ещё спор о стиле. Подрабинек призывает оппонента к графической, что ли, точности: линии, рисующие перед нами картины истории, должны иметь тени, полутени, градации серого, дабы быть точными. Бабченко отстаивает стиль размашистого красочного плаката, ему не только не интересна градация серого, он пользуется кистью, как бичом, и кладёт мазки, разбрызгивая краску по всему холсту. Да и до зрителей долетает.

Сказать, что тот или иной стиль в публицистике имеет преимущество, вряд ли уместно. У каждого стиля свои цели и своя аудитория. Подрабинек может себе позволить уточнять, размывая границу, потому что заинтересован в том, чтобы ее не было сегодня вообще. Или чтобы она, не знаю, совпадала с 3-м Садовым кольцом, или даже с кремлевской стеной. Мол, преступники там, их, скорее всего, не так и много, а все остальные отравлены пропагандой, что легко обнаружит первый же день после Путина, когда против него выступит 86 процентов.

Но Бабченко принципиально не устраивает неопределенная граница вокруг Кремля или вокруг путинской элиты, плакатный стиль требует силы и не боится преувеличений. Он не может позволить себе сказать, что в агрессии против Украины виновато политическое руководство России (а возможно, даже не все), и какие-то одурманенные пропагандой наивные люди, мало отличающиеся от Бабченко времени его участия в чеченской кампании.

Сравните два тезиса: да, Россия — виновата, но я точно не могу сказать о персональной ответственности каждого. Или: Россия — агрессор, и все русские виновны. С мала до велика. Раз и навсегда.

Плакат красноречивей и наглядней.

Но вернёмся к проблеме границ. Спор между Подрабинеком и Бабченко далеко не первый в той среде, которую невозможно заподозрить в симпатии к Путину. Спорят как раз те, кто не сомневается в ошибочности и преступности путинского режима, но границу, определяющую ответственность, проводит по-разному. Понятно, почему Бабченко с негодованием отвергает попытку сузить круг виноватых, полагая, что в этом как раз заинтересован Кремль, которому выгодно всю ответственность рано или поздно свалить на одного или нескольких козлов отпущения, а из-под обвинения вывести себя и других.

Характерно, что и Подрабинек, и Бабченко в своих аргументах используют интерес Кремля как дезавуирующую силу. Мол, если играете на стороне Кремля, уже виноваты. Но этим приемом пользуются оба оппонента, хотя предлагают и разные варианты понимания этих интересов.

В любом случае перед нами классический спор о границе, о месте ее пролегания и праве именно таким образом ее наносись на карту будущего. Карту вины, соучастия, ответственности, карту репутаций и дивидендов, которые будущее рано или поздно принесёт. А раз так этот спор будет возникать все чаще и чаще. По мере приближения к Рубикону.

Хотя, с другой стороны: уж полночь близится, а Германа все нет. Да и будет ли он