Кто виноват (или что)

Хотя путинский режим стал заниматься иностранными агентами с 2012, когда электоральные потенции режима пошатнулись, отправной точкой фокусировки надо считать отравление Навального новичком и уличение режима в санкционировании этого отравления. Это был наиболее болезненный вариант раскрытия ответственности Путина и его режима за уголовные преступления, чего Путин, в основном, старался избегать. Понятно, что именно им было принято решение о захвате Крыма, но характерно, что даже здесь предварительно Путин готовил прокси-вариант, когда ответственность за те или иные преступления – отправление Литвиненко и Скрипалей, кибератаки на знаковые западные институции, война на Донбассе отпускниками-ихтамнетами — перекладывались на не найденных, но всем известных исполнителей, что позволяло Путину наслаждаться плодами их деятельности и растерянностью оппонентов, и при этом сохранять позу неучастия. А не пойман – не вор, это главное правило расширения влияния разведчика с бэкграундом ленинградского юрфака.

Но в деле отравления Навального Путин и его режим были пойманы с поличным, и хотя продолжали игру: мол, мы не знаем, вы нам не предоставили каких-либо доказательств, преступление считается раскрытым в мельчайших деталях, и это принципиально изменило путинскую тактику поведения. Раз меня поймали на попытке убийства, и это понимают, как сторонники, так и противники, то я должен объяснить и оправдать применение оружия массового поражения тем, что Россия находится в чрезвычайной опасности и чрезвычайной ситуации, когда не до хороших буржуазных манер. Давление Запада, как непосредственно через правительства западных стран, уличающих Путина и его режим в преступлениях и наказывающих за них санкциями, так и посредством тех, кто разделяет западные ценности в стране и требует равных и честных выборов, чреватых потерей власти. И это, вкупе с разоблачениями The Insider, Billingcat, ряда мировых СМИ первого ряда и Навального, потребовало объявить свой вариант усиления классовой борьбы.

Понятно, ни о какой классовой борьбе со стороны режима олигархов и бенефициаров перестройки и дележа государственных ценностей, речи не идет. И единственное, что оставалось, продолжать делать ставку на русский национализм, своеобразие русской культуры и несогласие с общим западным курсом на толерантность и права меньшинств. Все это вместе (и в частностях) было обозначено как иностранное влияние, и агенты этого влияния, западники, собственно говоря, и были назначены играть особую роль по демонстрации этого влияния и, одновременно, их публичного разоблачения их как иностранных агентов. Почему они согласились и соглашаются играть эту роль, особый вопрос.

Но и здесь, в этой шитой белыми нитками программе демонизации западников и превращения их в удобные мишени врагов, не стоит переоценивать роль Путина. Понятно, что Путин активировал запрос на очередную антизападную истерию, но он не смог бы его активировать, если бы запроса не было.

Вообще свобода действий даже таких, казалось бы, всемогущих тиранов и диктаторов как Гитлер или Сталин, сильно преувеличивается. Скажем, при всем своем авторитете, фюрер, как представитель и любимец масс, не мог бы, скажем, принять закон: встретишь еврея, поцелуй его в уста сахарные. А Сталин был не в состоянии вместо усиления классовой борьбы, под предлогом с которой были устранены все его реальные, потенциальные и мифические оппоненты, объявить, что наши оппоненты, как бы сильно они нас не критиковали, — наша фундаментальная ценность, ибо их существование приводит к усложнению социального пространства, а именно сложное социальное пространство, в отличие от идеологически упрощенного,  главный источник развития общества и его конкурентоспособности.

То есть автократы на самом деле действуют в достаточно узком коридоре возможностей. И если бы Гитлер вместо ксенофобии попытался обратиться к обиженным Версальским миром немцам с  идеями толерантности, он продолжал бы пить пиво в мюнхенских барах, знакомя с подробностями своих фантазий случайных соседней по столу и не более никого.

Объяви Сталин своей целью цветущую сложность (пусть цветут сто цветов), он бы был не Сталин, и ему вряд ли удалось бы выдержать конкуренцию в равной политической борьбе с другими политиками. То есть принципиально важно отметить, что объявляя об усилении классовой борьбыи зовя на помощь в неравной борьбе с врагами народа, Сталин как и Гитлер, как и любой правый правитель с авторитарными замашками, активирует тот запрос, который существовал в обществе. Запрос на противопоставление себя Западу, на выдвижение против аргументов состоятельности западного общества в виде разнообразной западной культуры, уровня жизни и сверкающего обилия товаров, некоторой символической максимы в виде традиций предков, отечественной культуры и конфессии: того, что именуется русским великодержавным национализмом. Вы говорите, что мы ходим с голой жопой, подтираемся газеткой, носим продукцию фабрик «Скороход», «Большевичка» и «Красный треугольник», а мы вам в ответ о нашей исконной духовности и уникальном способе жизни.

Национализм никогда не является бесполезным, он всегда важный и существенный аргумент в споре с противником, которому без этого аргумента ты, скорее всего, проиграешь.

И такие правители как Сталин, Гитлер, Мао Дзэдун, Путин, Трамп это очень хорошо чувствуют и находят способ привлечь аутсайдеров приемом подъем-переворот, когда в обертке от идеологического объявления своих сверкающих преимуществ меркнут доводы оппонентов, пытающихся противопоставлять символическому полю реальность (тоже всегда пронизанную символикой, но все равно с акцентом на реальные достижения).

Ситуации, когда правые авторитарные правители пытались активировать запрос на дремучие формы национализма и проигрывали, известны. Тот же Гитлер, тот же Трамп, тот же Лукашенко, это примеры того, как авторитарные лидеры поднимаются на запросе на объяснение национальной исключительности с помощью идеологии, но как только запрос ослабевает, теряют свои позиции. Так Трамп поднялся на националистический волне «Make America great again!» (то есть противопоставим этим умникам из Силиконовой долины и нью-йоркских галерей сермяжную правду американцев среднего Запада, которые проигрывают социальную конкуренцию, комплексуя по этому поводу, и готовы уцепиться за соломинку такого идеологического оправдания собственной жизненной стратегии, которое из поражения слепит победу.

Точно так же Лукашенко ответил запросом на противостояние западному тренду, в рамках которого Белоруссия превращалась в одно из последних государств Европы, и антизападными, антисистемными понтами на деньги Старшего брата позволил второгодникам стать отличниками, но в другой системе исчисления.

Но запрос на эту форму самообмана, каковым и является по большей части национализм, постепенно уменьшился из-за развития в рамках универсальной глобализации страны, что поставило Лукашенко перед фактом, либо признать поражения и уйти (с большей вероятностью вернуться рано или поздно в виде участника уголовного процесса за убийства оппонентов и обман общества), либо сделать вид, что запрос все еще есть, просто внутренние враги, завербованные неприятелем, пытаются его скрыть и преуменьшить.

Однако ни история Трампа, ни история Лукашенко еще не подошли к концу, один проиграл выборы, не признавая их результаты, второй делает вид, что запрос на дремучий национализм еще существует в прежних объемах, но они еще далеко не на скамье подсудимых и не на свалке истории. И не факт, что там окажутся.

Эти отступления необходимы для понимания того, что Путин – не самовластительный злодей, то есть он, конечно, злодей и правит вполне как султан, объем его власти такому автократу как Эрдогану даже не снился. Но эта власть не личности, а точнее личности, активировавшей запрос, все еще поступающий от российского общества на такую воинственную форму объяснения собственных неудач и несовершенств, которая позволит эти неудачи переквалифицировать в победы и преимущества.

Конечно, можно вспомнить об аргументах постсоветских либералов, что при равной и конкурентной политической борьбе Путин бы давно ушел побежденным, но дело в том, что тиран, авторитарный властитель, как художник, сначала работает на имя, а потом имя работает на него. Сначала автократ должен оседлать волну на редуцированное восприятие реальности в рамках объяснения собственных неудач достоинствами нашей духовности, а потом объявить главной целью не повышение качества или уровня жизни по примеру западных обществ, а геополитическую борьбу за доминирование. В ней автократ приглашает поучаствовать свое общество и очень часто преуспевает.

Понятно, что без унижений первых лет перестройки, которая обнаружила ужасающую бедность и неконкурентоспособность советского режима, запрос на подобные оправдания (как и у Гитлера, да и почти любого автократа) не был бы столь высоким. И именно он поднял Путин из грязи в князи, как человека, активировавшего этот запрос и теперь олицетворяющего его со своим именем.

И длительность правления Путина объясняется не только его ловкостью манипулятора, находящего удобное для себя ответвление и воплощение извечного русского противостояния Западу: в виде переключения внимания с таких мелочей, как очевидное отставание в области титульных сегодня для большинства обществ свершений в области высоких технологий или статусе жизни, на иное конфессиональное и ценностное проявление структуры российского общества. Дело не столько в манипуляциях, подтасовках, в попытках объявить после того, как он был уличен в применении оружия массового поражения против частных лиц (то есть априорно и потенциально клиент уголовного суда в случае отставки), сколько в том, что запрос на обличение западного образца жизни как бездуховного. И полностью противоречащему нашему исконному, пусть более бедному и убогому, но зато позволяющему смотреть на их достижения сверху вниз, как на игрушки детей. Снисходительно. По-взрослому.

И поэтому дезавуирование преступлений Путина не приносит результатов, так как и эти преступления ему прощаются ради запроса на роскошные и пышные формы самообмана, каковым предстаёт путинская версия русского национализма. Который вроде как не создает айфонов и тесл, не изобретает фотоаппаратов и компьютеров, даже если в это вложить миллиарды как в фонд Чубайса, но зато в области символического балета впереди планеты всей.

Да, по покупательной способности населения Россия не попадает в первый десяток, а по ВВП — лишь пара процентов от мирового, но при этом мы в каждой бочке затычка, то в Ливии, то в Сирии, то в Крыму, то в самой что ни есть Америке вскрывают наши неведомые разведчики СВР секретные сервера Демократической партии и помогают избраться автократу, который не будет нам надоедать упреками в несовершенстве нашей демократии, а позволит разделить мир не по реальным достижениям, а по символическим. Таким, например, как убийственность нашего парка ядерного вооружения, которое применять нельзя, не уничтожив себя. Но мы-то и в этом случае в выигрыше, то есть в раю, а они будут париться в аду как лохи.

И пока этот запрос будет существовать, будет функционировать путинский режим, не взирая на его структурные поражения и несовершенства.

Несовершенного правителя, позволяющего гордиться собственными поражениями как победами, любят только сильнее.