Кто здесь жертва
Постсоветские либералы, вне зависимости, находятся ли они в Израиле, России или уехали из страны из-за опасения репрессий на фоне войны в Украине и их антивоенной позиции, пережили на этой неделе огромное разочарование. После удара по больнице в Газе (кто именно нанес удар, документально пока неизвестно, но достаточно много шансов, что это был удар не израильского происхождения, а ошибка ракеты, запущенной из сектора Газа одной из родственных ХАМАСу группировок) отношение к конфликту между Израилем и палестинцами резко поменялось.
Тот статус жертвы, который Израиль приобрел вместе с повсеместным сочувствием после жестокого нападения на него боевиков ХАМАСа и массового убийства (и взятия в заложники) мирных граждан, не то чтобы померк, но оказался переструктурированным. На поверхность был выведен принципиальный упрек Израилю в оккупации палестинских территорий, аннексии палестинских земель со строительством все новых и новых израильских поселений на территориях, на которые в соответствии с решением ООН должно было начаться строительство палестинского государства вместе с израильским, чему Израиль все эти годы и десятилетия противится, подвергая палестинцев давлению, очень часто именуемому апартеидом. И, конечно, жестокое подавление всех протестов со стороны как жителей Палестинской автономии на Западном берегу, так и сектора Газа.
Да, боевики ХАМАСа долгие годы совершают теракты в Израиле и обстреливают его территорию своими самодельными ракетами, но урон от терактов и операций возмездия за них несопоставим. Так перед предыдущей операцией возмездия, именовавшейся «Литой свинец» в 2008-2009 году, в результате действий ХАМАСа погибло около 10 человек, а в результате вторжения израильских войск в Газу было убито примерно 1300 палестинцев. И Израиль планомерно критиковался правозащитными организациями за непропорциональную жестокость и проведение политики с позиции грубой силы.
Понятно, что после нападения на Израиль 7-9 октября и кровавой резни, устроенной ХАМАСом, все эти соображения не обнулились, но выстроились в уточненную последовательность, где на первом месте была нечеловеческая жестокость, проявленная боевиками ХАМАСа, но и все предыдущие соображения, в том числе жестокость Израиля по отношению к палестинцам, никуда не делись, а лишь уступили временное место в новой повестке дня.
Да, многие мировые СМИ поспешили интерпретировать удар по больнице как удар Израиля, но не из-за антиизраильской позиции, а в свете поведения, характерного для Израиля, который в ответ на террористическую вылазку боевиков ХАМАСа привычно стал подвергать Газу почти ковровым бомбометаниям, и за несколько дней превысил число жертв среди палестинцев, по сравнению с жертвами нападения ХАМАСа. Потому что соотношение жертв, когда в ответ на убийство десятков Израиль убивает тысячи весьма характерный способ возмездия со стороны Израиля, показывающего во сколько раз он ценит жизни израильтян выше жизни палестинцев.
Многие российские либералы, сочувствующие израильтянам и интерпретирующие Израиль как бастион цивилизации в море арабского варварства, были ужасно разочарованы той готовностью перейти от сочувствия Израилю после последнего нападения ХАМАСа к осуждению Израиля за непропорциональный ответ и вообще поведение агрессора и оккупанта.
Такое ощущение, что многие интересанты Израиля полагали, что бесчеловечное убийство мирных граждан во время последней атаки ХАМАСа как бы обнуляет все предыдущие грехи, служит индульгенцией для предыдущей истории с лишением палестинцев права на свое государства и аннексии палестинских территорий. Но международное право так не работает. Более свежее преступление не отменяет предыдущие, а лишь усложняет картину, в которой Израиль, став жертвой жестокой и бесчеловечной атаки палестинских боевиков, не перестал быть перманентным источником несправедливости и преступлений, совершаемых Израилем по отношению к правам и жизням палестинцев.
Тех, кто после удара по больнице в Газе посмел вспомнить о преступлениях Израиля, постсоветские либералы тут же обвинили в антисемитизме, в ненависти к евреям и их еврейскому государству. А так как в протестах против жестоких бомбардировок Газы, в которых Израиль как бы наказывал население Газы за поддержку ХАМАС (хотя эта поддержка, если она была и есть, не носит юридически обязывающего статуса вины), приняла участие весомая часть западных обществ как в Европе, так и в Америке, в том числе и евреев, адвокатами политики Израиля стало использоваться деление на правых и левых, как способа объяснения критики Израиля и лишения его статуса жертвы.
Конечно, деление на левых и правых для европейского и американского обществ существенно. И, действительно, правые естественно с большим пониманием относятся к Израилю, где последние годы укоренились именно правые у власти, потому что идеи национализма, приоритета своей нации над другими им более свойственны. Но левые в мире, именуемом цивилизованным, не просто конкурируют с правыми, но и на самом деле задают цивилизационный тренд последних десятилетий.
То есть идеи глобализма, толерантности, ценностей социального государства, которое принимает на себя заботу над различными меньшинствами от социальных аутсайдеров, больных, пожилых и этнических и сексуальных меньшинств – это прерогатива политики левых. Хотя в той же Америке это деление более условное, но то, что демократы проводят более социально ориентированную политику по сравнению с социальным и национальным эгоизмом правых и либертарианцев, в общем и целом очевидно.
Понятно инстинктивное желание любого, кто участвует в политических дискуссиях, абсолютизировать свою политическую позицию и нивелировать позицию оппонента, для чего последняя наделяется чертами, ее дискредитирующими от глупости и наивности до подлости и злонамеренности. Весьма характерно, что те, кто поражен и обескуражен вновь вернувшейся критикой Израиля после удара по больнице в Газе, предпочитают выпячивать в позиции оппонентов второстепенные черты, тщательно камуфлируя первостепенные.
Так, несколько текстов с осуждением левой критики Израиля поместил Владимир Пастухов, от которого, ввиду его бэкграунда адвоката, можно было ожидать более юридически взвешенной позиции, но ситуация болезненного противоборства препятствует стремлению к объективности. Так, Пастухов, рассуждая о причине критики Израиля со стороны левых, пытается дискредитировать их как бы наивным антикапиталистическим и антиамериканским трендом. Мол, левые заменяли в формуле поддержки марксистский пролетариат новым видом жертвы-протагониста и поддерживают палестинцев по той же причине, по какой социалисты поддерживали рабочих и ненавидели капитализм. Хотя и такая версия находит себя в реальности политического противосияния, но, конечно, к критике Израиля это имеет более чем отдаленное и периферийное отношение. Критика Израиля основывается на его политике апартеида, оккупации палестинских земель и многолетнего препятствования каких-либо движений в сторону признания их права на свое государство, закрепленное в том числе в решениях ООН и его Совета безопасности. Но как у Пастухова, так и у других критиков позиции европейских и американских левых, главным и принципиальным является отказ от признания (и даже вообще упоминания), что в основе критики Израиля лежит международное право, нарушаемое Израилем. И жестокость по отношению к палестинцам, лишенным многих прав, которые Израиль на них не распространяет именно потому, что заинтересован в закреплении и рутинизации своей политики ползучей аннексии палестинских территорий с помощью старательства израильских поселений, целенаправленно осуждаемых мировым сообществом.
Куда проще все сводить к привычному антисемитизму, ненависти к американскому гегемонизму, что периферийно присутствует в той или иной мере в позиционировании европейских и американских левых, но не является ни основным, ни доминирующим при отношении к израильской политике аннексии палестинских территорий.
Да, так совпало, что право на возобновление критики Израиля было активировано после удара по больнице Газа, но не только потому, что первой реакцией стало обвинение в этом ударе Израиля (скорее всего, ошибочное), а потому что этот удар полностью вписывался в стратегию Израиля считать тех, кто пытается отстаивать право палестинцев на свое государства и землю, не просто врагами, а врагами, лишенными элементарных человеческих прав. Что позволяло и позволяет наносить ракетные удары по жилым кварталам, из-за чего мирных жителей Газы уже погибло в несколько раз больше, чем из-за атаки ХАМАСа на Израиль 7-9 октября. И понятно, что наземная операция, которая может начаться в любой момент, будет также проявлением неизбирательного насилия и как бы принудительного наделения жерт этой операции возмездия статусом явно или неявно поддерживающих боевиков и террористов.
И для сторонников и болельщиков Израиля ничего не остается как в очередной раз пытаться активировать защитные функции, опирающиеся на обвинения в изначальном антисемитизме и ненависти к еврейскому государству, но это все равно будет оцениваться влиятельной частью мирового сообщества как непропорциональная жестокость и попытка навязывания функции коллективной вины за жестокую вылазку боевиков ХАМАСа на Израиль. И антисемитизм будет, конечно, осуждаться, но в равной степени с исламофобией.
Для российских либералов, традиционно занимавших и занимающих произраильскую позицию (оставим за скобками то, что многие из них этнические евреи с правыми взглядами), отказ влиятельной части мирового сообщества в цивилизованных странах (пропалестинская позиция арабских стран или стран третьего мира, которые теперь именуются глобальным Югом, очевидна) это — как бы цивилизационное разочарование. Те, кто не обладает силой корректного противостояния, будут довольствоваться облегченными версиями вездесущего антисемитизма и остаточного антикапиталистического марксизма, другие вынуждены будут отрефлексировать собственную позицию, изначально противоречащую цивилизационному тренду на социальное государство, толерантность и равенство всех перед законом без оглядки на национальность (что само по себе делает Израиль с его прокламируемой демократией для евреев нарушителем тренда).
Можно пестовать обиды и полагать причиной своих бед факультативные свойство всемирных леваков, но факт остается фактом – левая или демократическая повестка сегодня характерна не для отдельных студентов Гарварда, выступивших с критикой Израиля, а практически для всего университетского и интеллектуального сообщества в Америке и Европе. Известных интеллектуалов с правыми убеждениями практически не существует, как не существует частных и наиболее престижных американских университетов, где тон задавали бы правые идеи. Это стоит понять, объясняя себе и другим причину того, что буквально через неделю после жестокой атаки боевиков ХАМАСа на Израиль, критика Израиля за апартеид, аннексию и оккупацию палестинских земель (и невероятной жестокости по отношению к палестинцам) вернулась. И уже никуда не уйдет.
Идеи отказа в праве на существование Израиля неприемлемы (как и практика взятия в заложники мирных граждан), но точно так же как неприемлемы идеи отказа на существование государства Палестины и отношения к палестинцам как к людям второго сорта.