Не сравнивай, живущий несравним
Весны в Новой Англии по сути дела нет. На прошлой неделе ночью минус 2, вчера и сегодня плюс 30. Это при условии глобального потепления, из-за которого зимы тоже как таковой не было, снег выпал лишь однажды на полдня. Ну, и поздняя весна, конечно, напророченная глупым сурком Филом. Что не означает начало лета, на следующей неделе опять похолодание. Это и называют здесь «погодой Новой Англии», мало предсказуемый и капризной.
Зато два дня тепла вывели в люди многочисленных бездомных, словно подтверждая мое наблюдение, что homeless, расторгнув контракт с социумом, оказались куда ближе к природе. И радуются тому же, что и она.
Я это ощущаю буквально. В холодную погоду бездомные куда чаще отказывают в праве моей камеры запечатлеть их, а прогретые апрельским солнцем, уже вполне жарким, они соглашаются на короткую фотосессию куда охотнее.
Посмотрите на них, они кажутся вам экзотичными? А на самом деле они куда более похожи на нас, чем это, возможно, видится издалека. Ведь мы тоже потеряли дом или на грани того, чтобы потерять. А если и живем пока в нем, то не вполне узнаем его, столько чужого вокруг, и так все изменилось. Нельзя сказать, что мы лишены шанса найти новый дом, ведь мы меняли их неоднократно, но даже если найдем, он, этот дом, не совсем дом, хотя и дом, и наш, но он находится с другой стороны луны, что ли, и это совсем иного пошиба, чем то, что мы называли домом прежде.
Если вы думаете, что за меня говорит ностальгия или просто печаль, то это не совсем так. Я не могу воспеть эмиграцию как праздник, но и возвращаться обратно давно нет никакой охоты. В конце концов, мы не черепахи, чтобы носить дом с собой, и этим мы похожи на моих героев, с плохими зубами и испачканными лицами. Они тоже когда-то имели дом, но потеряли его, проиграв в другой войне; или просто не сошлись в цене: слишком дорого за то, чтобы быть прикованным к социальности, столь желаемой для многих, но и ничтожной для других. Ведь бездомность — это род анестезии, вы жертвуете чем-то, столь дорогим когда-то, но боль становится меньше: нервы, что ее усиливают, в минусе. Или это свобода?