Выбрать страницу

Об интимном

Дело

Оригинал текста

Трудно было в это поверить, но американцы ужасно стеснительны. Сложно было такое представить, видя их как туристов в других странах, — громкоговорящих, жестикулирующих, не обращающих, казалось, ни на кого внимания.
Но американцы очень стеснительны и застенчивы, особенно в тех ситуациях, которые хотя бы отдаленно касаются области сексуального. Они застенчивы, как подростки, причем сильный пол стесняется откровенно больше слабого.

Я уже писал, что на пляже мужчины ходят не в европейских плавках, обтягивающих гениталии, а в огромных плавках-шортах. Кстати, и в качестве исподнего они носят исключительно свободные трусы, типа боксерских. Практически никто не одевает обтягивающий трикотаж, привычный для России. Здесь, правда, дело не в стеснительности, а в настоятельных рекомендациях врачей — это необходимо для сохранения потенции, которой противопоказана жара. Для того в конструкции мужчины природой предусмотрено вынесенное на поверхность мужское хозяйство; и оно должно максимально проветриваться, находиться в прохладе, а не перегреваться в потном сжатии.
Но, конечно, плавки в виде шортов носят не из-за врачебных рекомендаций, а потому что показывать обтянутые гениталии считается делом откровенно нескромным, неприличным, характерным для геев, от которых американские мужчины всячески пытаются дистанцироваться. Это в плане политкорректности гомосексуализм нельзя критиковать, но походить на пидора не хочет ни один американец-натурал.
Не менее характерно, что американцы мужского пола крайне редко переодеваются на пляже. Типичная для России картинка, когда мужик заворачивается в пляжное полотенце и под ним, изворачиваясь, меняет мокрые плавки на сухие трусы, является крайне редкой картинкой. Чаще всего америкосы так и идут обратно домой в тех трусах-плавках, в которых находились на пляже, или просто надевают сверху на трусы шорты и едут в метро или автобусе, либо бредут по улице, нагруженные пляжной амуницией.
Но и фокус с полотенцем находит применение. Однако не на пляже, а в бассейне. Здесь опять мужчины чаще всего в плавках-шортах, но самое интересное, что эти плавки они не снимают, когда потом, после сеанса плавания, принимают душ. То есть находятся, конечно, и такие, кто снимает в исключительно мужской компании трусы, но подавляющее большинство, причем именно молодых людей, предпочитает мыться в плавках, а потом меняет их на трусы в мужской (повторяю) раздевалке, завернувшись в полотенце.
Кстати говоря, лицезрение тех смельчаков, которые моются в душе, сняв трусы, навело меня на догадку, которую потом подтвердили поиски нужной информации в интернете. 95% американских мужчин обрезаны. Причем делается это не из-за солидарности с евреями и тем более не из-за солидарности с мусульманами, а опять же из-за врачебных рекомендаций. Американских мальчиков (получив, конечно, на это согласие родителей) подвергают обрезанию в больнице на второй или третий день после рождения. Как раз евреи и мусульмане чаще всего отказываются от этой процедуры в больнице — для них процесс носит религиозный характер, и отрезать крайнюю плоть может только специально подготовленный священник.
Так или иначе, американский мужчина откровенно стесняется своей наготы не только перед особами противоположного пола, но и в тесной мужской компании. Кстати, женщины и девушки, конечно, более раскрепощенные, чем мужчины, в том же бассейне ведут себя подчас похоже. Я имею в виду, что моются они часто тоже в купальниках и переодеваются в женской раздевалке, извиваясь под банным полотенцем.
Да и на пляже очень многие поверх купальников (особенно те, у кого телосложение желает быть лучшим) одевают широченные футболки и майки. Но хорошо сложенные, худенькие девчонки носят, конечно, бикини, гордо выпячивая грудь и играя бедрами. Впрочем, общей картины эта подробность не меняет.

Причина подобной, без преувеличения, пуританской застенчивости коренится, конечно, в протестантской религии, создавшей основы американской массовой культуры. Эта массовая культура, естественно, несравнимо более скромная и сдержанная, чем европейская и тем более современная российская. Здесь, кстати, кроется один из парадоксов: российское общество, равнодушно отказавшееся от политических свобод, жадно и твердо держится за полученные в начале перестройки свободы сексуальные — такого количества сексуально окрашенной рекламы и сексуально ориентированных фильмов (с откровенными сценами) нет на телевизионных экранах ни одной европейской страны. Про Америку я даже не говорю.
Увидеть по телевизору на общедоступных каналах эротический фильм (даже не порнографический) крайне затруднительно. Конечно, есть кабельное телевидение, и любой взрослый телезритель может заказать себе специализированный порнографический канал, но на каналах известных и популярных эротики крайне мало, порнографии же нет в принципе.
Точно так же откровенного и даже скрытого сексуального подтекста лишено само общение — на работе, среди коллег, или в сфере, которую называют публичной: я имею в виду транспорт, театр, концерт. Никаких таких шуточек, привычных для русской молодежной, и не очень, среды. Женщины, само собой разумеется, не накрашены, мужчины и не думают ощупывать взглядом баб, как это принято в России.
Раньше я не вполне понимал вопрос, часто звучащий в американских фильмах, когда женщина, приглашенная, скажем, на ужин, переспрашивает и смотрит пристально мужчине в глаза: «Это свидание?» И очень важно, что именно мужчина ответит, потому что между просто обедом или ужином вдвоем и «свиданием» лежит целая пропасть — ритуальная, церемонная, культурная. Сексуальная. Переход в эротическую зону обставляется специальными предупреждениями.
Это, конечно, не означает, что сексуальные отношения не могут возникнуть спонтанно: сексуального насилия в Новом свете не меньше, чем в Старом, но все равно сама атмосфера общения полов в Америке разительно отличается от России, где женщине массовой культурой предписана роль откровенной соблазнительницы и куртизанки, а мужское поведение подчеркивает подчиненное положение женщины, постоянно погружаемой в половую сферу как наиболее ей соответствующую.
В Америке сексуальное равенство достигнуто, и именно поэтому оно легко может быть вынесено (и постоянно выносится) за скобки общения между мужчиной и женщиной. Я здесь ничего не говорю о политкорректности, о которой и так много известно. Русские предпочитают подсмеиваться над политкорректностью дубоголовых америкосов, не всегда отдавая себе отчет, что речь идет о последствиях женской эмансипации (то есть борьбы за равенство), которая в России находится в зачаточном состоянии. Подчиненное положение женщины, насильно удерживаемой в сексуальных рамках, конечно, удобно большинству мужчин, и та сексуальная свобода, которой сегодня характеризуется российское общество, только подчеркивает эту ситуацию, индуцируя сексуальность закрепощения.
Америка в этом смысле просто полюс целомудрия и церемонной вежливости. Это, кстати, тоже обстоятельство, не лишенное сексуальных коннотаций. Ведь принятая в России грубоватость, ироничность, подчеркнутая откровенность отношений нацелена на скорейшее сокращение дистанции, на отбрасывание условностей, на сближение, раздраженно воспринимающее любые ограничения. В то время как американская (и европейская) вежливость — напротив, создание дистанции, перспективы, пространства свободы как сексуальной, так и просто личной.
В этом смысле российская тяга к раскрепощенности, к естественности, не опосредованной культурой, — это и доморощенные сексуальные порядки, в основе которых сексуальное, экономическое и политическое закрепощение подчиненного положения женщины и вообще — бегство от индивидуальной свободы. Потому что именно дистанция, пространство, остающееся вокруг личности, не уменьшает, а увеличивает степень свободы, оставляя человеку возможность для маневра, для более сложного и, следовательно, более ценного поведения.
Конечно, в ответ летят упреки в неискренности и лицемерии, потому что вежливость, набор церемониальных и ритуальных практик позволяет тщательно скрывать истинные намерения и желания под маской доброжелательных слов и жестов. Да, культура противостоит природе с ее жесткими законами самосохранения. Помню, героиня фильма «Тутси» говорит подруге (на самом деле переодетому мужчине), что если бы ухажер просто сказал, что хочет ее трахнуть, она бы обменяла его прямоту и честность на свое согласие. Однако как только герой пытается применить полученную информацию на практике и прямиком зовет героиню в койку, ответом ему служит не согласие, а пощечина. Увы, отсутствие вежливости — не столько отказ от лицемерия, сколько презрение свободы, а она все еще в цене.

Персональный сайт Михаила Берга   |  Dr. Berg

© 2005-2024 Михаил Берг. Все права защищены  |   web-дизайн KaisaGrom 2024