Гнев Техасщины
Андрей Столяров. Все-таки либеральная критика — это нечто особенное. Вот Михаил Берг в недавней статье, иронизируя над русским патриотизмом, пишет, что, казалось бы, какое дело пенсионеру из Калуги до Южных Курил. Он там никогда не был и никогда не будет. Но сама мысль, что русская земля уменьшится в размерах, приводит его в бешенство. И потому пенсионер будет сутками стоять на митингах, протестовать. Вот, значит, до чего комичен русский патриотизм.
Продолжим эту же мысль. А что, казалось бы, рядовому американскому гражданину до Маршалловых островов? Он там тоже, возможно, никогда не будет. Однако попробуйте потребовать Маршалловы острова у Соединенных Штатов. Поднимутся в справедливом гневе фермеры Техасщины и Аризонщины. Ни пяди священной американской земли!
Или вспомним Фолклендский кризис. Посмотрите по карте — где эти Фолкленды и где Англия. Но каким патриотическим ураганом всколыхнулись и Девонширщина, и Суссекщина. То же самое: ни пяди английской земли!
Да и японцы уже шестьдесят с лишним лет требуют у нас крохотные острова. Ну, скажите, зачем они жителям Хоккайдщины и Хонсюйщины? Что они, картошку туда повезут? Нет, стоят на митингах, протестуют.
Я не понимаю, при чем тут русский патриотизм. У любого народа отношение к своей территории — как к самому себе. Отдать часть земли — все равно что отрезать руку. И потому Турция не отпускает курдов, Испания — басков, Франция — корсиканцев. Ну и мы, разумеется, не отдадим. Чего захотели! Шикотан, Итуруп — это же исконно русские земли, родина славян.
Дмитрий Травин. Мне кажется, что Вы смешиваете разные вещи. Прежде чем вступить в бой за Фолкленды, Англия практически добровольно отпустила на волю все свои громадные колониальные территории. Франция сдала Индокитай и Алжир (правда, вынужденно), Япония лишилась завоеваний в Юго-Восточной Азии. Империи распадаются — этот факт надо признать.
Большинство западных стран уже прошли через имперский период развития. Они сформировали собственные национальные государства. И в этом смысле когда Россия борется за Чечню, то это борьба не за собственную территорию, а за империю. Потому что Чечня — это все-таки не Россия. И Осетия — не Россия, и Кабарда…
А.С. И Фолкленды — это не Англия, и остров Пасхи — это не Чили, и Страна Басков — не Испания, и Маршалловы острова — не Соединенные Штаты…
Д.Т. Наверное, так. Хотя, Маршалловы острова — не колония, а республика, находящаяся в состоянии свободной ассоциации с США.
Но главное — другое. Собственно патриотизм — это совершенно естественное, нормальное чувство, и оно присуще любому человеку — будь то русский, немец или француз. Патриотизм становится деструктивным лишь тогда, когда он переходит за определенную грань. Когда вместо национальных ценностей реанимируются имперские. Когда они не дают проявиться подлинному патриотизму. Как в случае с Фолклендами, например. Это можно считать рудиментом имперской политики.
За коммунистов или за большевиков?
А.С. Я с Вами согласен: в самом по себе патриотизме ничего страшного нет. Патриотизм — лишь одна из форм идентичности. Есть идентичность биологическая, есть гендерная, есть профессиональная, корпоративная, мировоззренческая, религиозная. Наконец, есть национальная, этническая идентичность, которая существует в форме патриотизма. Проблема в другом — в том, что, характеризуя русский патриотизм, Берг представляет его исключительно в негативном облике. Причем те отврат ительные его черты, которые присущи всем нациям, он почему-то считает специфически русскими.
Д.Т. По-моему, проблемы здесь нет. Просто газета — не монография. Выделяется главное, опускается второстепенное. Нельзя делать множество оговорок, потому что такой текст будет невозможно читать. И если Берг критикует русский патриотизм, то это вовсе не значит, что у других дела обстоят лучше. Просто мы с Вами живем в России, и нас в первую очередь интересуют черты именно российской реальности.
Конечно, текст Берга очень дискуссионный, здесь много крайностей, и не со всем, вероятно, следует соглашаться. Однако, принимая решение о публикации, я исходил из того, что Берг — писатель очень интересный, оригинальный, недавно выпустивший сильную книгу Письмо президенту, и он имеет право высказать свое мнение. Для меня писатель, выступивший с такой небезопасной для него самого книгой, — гораздо больший патриот, чем тот, кто непрерывно кадит нынешним власть имущим, стоит со свечкой, крестится и бесконечно произносит речи о величии Великой России.
А.С. Ну и сказал бы, что территориальное бешенство, например, не есть чисто русское свойство. Этим же страдают и другие народы. Нужно-то всего несколько строк. Нет, даже не заикнулся. А ведь это и аналитически некорректно: выдавать общее за частное, универсальное — за специфику. Получается, что лгут все, но осуждают за ложь только русских. Это и есть, на мой взгляд, те самые двойные стандарты, которые часто использует Запад.
Меня, впрочем, настораживает другое. В общественном сознании уже сложились два четких образа: патриоты и либералы. Патриот — это такой малограмотный, не очень умный и не очень образованный человек, с лапшой в бороде, который что-то бубнит о духовности. Причем, надо сказать, я с этим частично согласен. Либерал, в свою очередь, это тот, кто наворовал миллионы, хапнул где сколько мог, а теперь под прикрытием разговоров о правах человека потихоньку перекачивает деньги на Запад. И, надо сказать, я с этим тоже частично согласен.
Победят патриоты — мы будем иметь церковно-государственную диктатуру. Нас будут строем водить на молитву, а оттуда ротами — на завод. Победят либералы — страна будет разодрана на куски, станет колонией западных сырьевых корпораций.
Куда податься нормальному человеку? К коммунистам или к большевикам?
Д.Т. Могу Вас заверить, что эти опасения не актуальны. Ни крайние патриоты, ни крайние либералы сегодня не имеют никаких шансов оказаться у власти. Страной управляет третья сила, которую Вы не назвали. Как раз она и пользуется поддержкой подавляющего большинства россиян.
Эпоха больших идеологий закончилась. Народ подчиняется партии власти как таковой. И ни либералов, ни патриотов она к рычагам не подпустит.
Дело вообще обстоит иначе. Умные и образованные читатели еженедельника, а наша газета принципиально опирается именно на такую среду, вовсе не будут воспринимать статью Берга как конфронтационную. И, думаю, не случайно сам Берг предложил данный материал именно нам. Он, вероятно, чувствовал, что здесь это будет воспринято адекватно. А рассуждать: допишите еще абзац, тогда я с Вами, может быть, соглашусь, по-моему, не имеет смысла. В цикле — восемь статей, один абзац ничего не изменит.
Как подается кофе?
А.С. Я все-таки не могу объяснить Вам простую вещь. Либерализм в России терпит поражение за поражением. Страна неуклонно смещается в серую зону. А там, где царствуют серые, к власти приходит тьма. Национальные чувства в России обострены. Почва уже дымится, что можно диагностировать, в частности, по многочисленным локальным эксцессам. И никакая третья сила, сколь бы величественна она ни была, никакая партия власти не остановит лесной пожар.
Д.Т. Вы рассуждаете как московский политтехнолог. Смотрите на газету Дело с какой-то очень высокой политической колокольни. Вы думаете, что та песчинка, которую бросил на чашу весов Берг, повлияет на глобальную расстановку сил. Я же смотрю на это гораздо проще. Смотрю как редактор и журналист, полагающий, что умному читателю требуются серьезные аналитические публикации. Вот что нужно еженедельнику, а не какие-то оговорки насчет патриотов, которые в действительности читают газету Завтра. Причем там тексты похлеще, чем у Берга.
И как либерал я уверен, что наличие в прессе разных высказываний, напротив, уравновешивает ситуацию. Каждый получает свое. Причем патриоты — значительно большими тиражами, чем читатели газеты Дело.
А.С. Я вовсе не призываю Вас раскланиваться перед патриотами. Все равно ни к чему хорошему это не приведет. Если уж человек патриот, то это надолго. Однако статья Берга все-таки весьма характерна. Она демонстрирует, насколько российские либералы не уважают страну. Насколько они пренебрегают по отношению к ней даже элементарной вежливостью. Ну и чему тогда удивляться? Чего тогда спрашивать, почему в России либерализм гниет на корню? Да потому и гниет. С какой стати страна будет уважать либералов, если либералы демонстративно не уважают ее?
Д.Т. Что такое уважение вообще? Вот мы с Вами сидим в симпатичном петербургском кафе. Уважение к нам со стороны персонала заключается в том, что будет подан хороший кофе, который мы с удовольствием выпьем, или в том, что нам принесут какое-то пойло, но зато сопроводят его вежливыми словами?
А.С. Можно приготовить отличный кофе, а затем швырнуть его клиенту в лицо. И кто тогда этот кофе будет пить?
