У нас нынче субботея
У потепления климата есть уютный теплый бочок: к нему можно привалиться, как к нагретому парапету набережной, потому как на календаре почти середина октября, а как там у вас, ребята, погода во дворе – теплая? И это примиряет с действительностью, ведь мы все животные, не так ли, пусть и с социальными инстинктами, которые как лак покрывают дерево, придавая новое измерение прирожденному рисунку, у каждого по-своему замысловатому. Но ведь тепло не новость, хоть сила прежняя в соблазне — искать хорошее в плохом: в первый американский год, помнится, мы поехали на православное рождество на площадь Union Square – одно из популярных у бездомных мест, и на градуснике было около 20, теплынь, непривычная, как виноград зимой в Купчино.
Сегодня число жертв коронавируса в Массачусетсе колеблется как стрелка осциллографа у Латыниной, то падает до нуля, то забирается на вершину из двух неустойчивых десятков, дабы осыпаться вниз игрушечными кубиками, из которых статистика будет собирать завтра следующее предложение. Но отчетливо пошел прилив туристов в центре города, который похож на волнорез, ему по барабану – прилив вокруг или отлив, он здесь стоит, и не могу иначе, как городовой на углу Невского и Садовой. По виду новые лица не европейцы, те прихотливей и изысканней, и самолеты вроде как летают пустыми. Значит, американцы, хотя штат предъявляет суровые протестантские претензии, требуя прививок и карантина, и попробуй не послушаться: откроешь кошелек.
Но еще вчера пустые, лысые пятна в парках и на музейных тропах заполнены робкой туристической волной, как весенней зеленью, не заметить которую трудно, не по пояс конечно, но уже почти по колено, хотя ноги все также сухие.
В Boston Common пошли политические сходки: за чистую воду на фоне климатических изменения по версии Трампа, за детей природы – вышли индейцы, которых можно отличить только если перья на голове и плакат в руках, да и то, как дифференцировать сочувствующих попутчиков и подлинный изначальный народ, хотел бы написать – обрусевший, как евреи из Житомира в Питере, но американизировавшийся, чтобы ни вкладывали вы в эту дефиницию.
Но моя натура на своих местах, я уже давно здороваюсь с доброй половиной: эту тетеньку с одним глазом, кривыми ножками при остаточной грации (скорее всего, на улицу бедняжку привела автомобильная авария) я снимал много раз, и теперь пропущу. Этого тоже снимал в прошлый раз. Но два-три лица с несмываемым гримом страдания всегда есть. Всем жарко, у моих людей дополнительная жизнь в прицепных тележках или рюкзаках и сумках, они как черепаха носят с собой домик и весь потребный скарб. А это работа. Но новых лиц так мало, что меня опять тянет на 125 стрит в Гарлеме, которая заждалась меня, родная, потерпи, скоро, может, приеду.