В ожидании кофе-брейк

Для меня портреты — это ещё полуфабрикат. Я их использую для создания циклов изображений, где фотография только часть сообщения. Но последнее время я фотографирую больше, чем успеваю придумать, зачем. В общем, понятно почему. Почти все мое окружение состояло из трудоголиков. Звучит с рекламной отдушкой, но на самом деле это способ израсходовать густой избыток энергии, который иначе приводит к тому внутреннему беспокойству и неудовлетворению, с которым, не понятно как бороться. Пригов как стахановец, гагановец и надо ведь писал по пять стихов день, даже если был в поезде или на конференции, а когда норма выработки кончалась, начинал рисовать, сетуя, что не знает, как убить время. Витька Кривулин, несмотря на физические кондиции, был неутомимым, потому что утомить себя — сложная задача. Как-то обсуждали тему, которая нас занимала, о перспективном аресте и тюрьме. Я сказал, что он все-таки более защищён. Думаете, они посмотрят, что я — инвалид? И добавил то, что имеет отношение к этой теме: я не боюсь лагеря, я люблю работать. Не в том смысле, что и в лагере можно писать «Прогулки с Пушкиным», а то, что для людей с возбудимой нервной системой любая, в том числе физически изматывающая работа в радость, так как она затратна, а это именно то, что нужно. Поэтому я в каком-то смысле похож на часы с автоподзаводом. Мне нужно постоянно себя трясти, чтобы ход времени, в котором главное — избавиться от избытка энергии, душащей мозг, не прерывался. То есть он и так не прерывается, даже в ненавистные праздники, когда работать мешают по закону, но сама идея промедления или мысль о нем мучительна как болезнь, которая всегда с тобой. И вопрос: можешь ли ты сфотографировать всех бездомных на свете, — не вопрос, пока небесный кофе-брейк не разлучит нас.