Май, бездомные, Бостон

Не знаю, как сказалась война в Украине на Бостоне, сегодня в центре города тетки протестуют против запрещения абортов: мое тело – мой выбор; полицейские машины, рейнджеры на лошадях – это все в преддверии принятия верховным судом закона, разрешающего штатам запрещать аборты. Разрешающего запрещать – важная формула. Правые наступают не только в России или в Европе, здесь тоже. Байден с его поддержкой Украины, увы, теряет популярность, и это может стоить демпартии конгресса и сената на осенних выборах. Республиканский Fox News упрекает Байдена, что он тратит деньги на противодействие России в то время, как в Америке дефицит молочных смесей для младенцев. Как это получилось, что слова дефицит украшают заголовки центральных газет? А вот так, и здесь это бывает.

А тем временем коронавирус, война которую как бы подзабыли на фоне творящегося в Украине, выкосила моих бездомных нешуточно. Там, где сидели группами, нет никого или один, ощущающий себя не на месте, как Чацкий на балу. И это несмотря на жару и толпы туристов, которые какой-то такой универсальный уравнитель: туристам же наплевать на войны, они живут у отрезке совсем другого времени, под другими звёздами – стоимость отелей, прогноз погоды, новые, не разношенные туфли, зря одетые в поездку и трущие большой палец. Только один из десяти бездомных, еще вчера вроде как считавшихся хозяевами Boston Common, парка в историческом центре города, встречается порой на знакомых углах или скамейках, а так – пусто.

Я это обнаружил не сегодня, а еще в марте, когда исчезнувшее поголовье homeless уже нельзя было списывать на холода. Что случилось? Как это все взаимосвязано? Возможно, открыли новые ночлежки, и получив крышу над головой, они переселились в другие районы. Но и в Гарварде бездомных проредила зима железной расческой, их число уменьшилось вместе с желанием вступать в контакт. Я снимал, кого находил, но не выставлял, так как даже это страдание людей, не вписывающихся в социум, бледнеет на фоне войны в Украине. И я до сих не знаю, в какой степени это уместно сегодня, показывать цветные снимки чужих людей в чужой стране. Но я это делаю, снимаю в ритме какой-то инерции, которая заставляет жевать и глотать, воду, воздух, алкоголь после смерти близкого человека, и так ехать по эскалатору, который везет уже не вверх, а непонятно куда, куда-то туда, где еще не был и будешь ли, кто знает.