Дуб

Споры о том, как обустроить Россию, в основном, касаются приёмов. И переходного периода. Типа двойным реформаторским нельсоном или революционным пролетарским апперкотом привести в чувство, пропагандой здорового образа общественной жизни или малыми делами (в смысле по-маленькому научиться ходить не в пыльный фикус, а за угол киоска, и суды на толстовской прокладке на глазах превратятся в протестантизм, как лягушка в принцессу).

Но спорящие, несогласные ни в чем, согласны, кажется, в одном: все это произойдёт скоро. То есть если не в июле-августе (21? 22?), то в октябре точно. Или до конца года. Ну, по крайней мере, на выборах 2018. Или точно до выборов в 2024. Хотя нет. Ведь сколько это чудо-юдо терпеть-то можно, ведь терпелка уже износилась давно до дыр на трусах сзади!

Может быть, очень может быть. Тем более, что думать так вполне естественно для нас, внезапно смертных, и живущих здесь и сейчас. И, значит, думать, что вот прямо в этот момент, ну, или завтра Навальный Сечина-Усманова-Пупкина Задунайского завалит из дуэльного лепажа, как Гиркина наповал, Россия, воспрянувшая ото сна, вприпрыжку, как зелененький кузнечик, побежит к добру и свету, раздавая направо и налево всем сестрам по серьгам, что накрала за три века, — резонно.

Но не менее резонно, мне кажется, думать, что это произойдёт лет через 50-75. То есть и Путин уйдёт, как Александр Первый в Таганроге, переодевшись Фёдором Кузьмичем, и Кудрин с Грефом вослед, и после-Греф, и пост-Кудрин два раза подряд совершат рокировку вместе с перестройкой и гласностью. А тысячелетняя  Россия будет стоять и качаться на ветру, как камыш или жёлтый фонарь на телеграфном столбе в мороз и в снег, и в ветер. И звёзд из глаз ночной полет.

Потому что Россия — это дуб.  Выросший в тундре заиндевелой. Стояла назло ветрам и здравому смыслу и стоять будет. И реформы или революции февраль-октябрь-февраль-август-я устал-я ухожу начнутся не тогда, когда силы терпеть кончатся, а когда сгниет все на корню, как картофель в полях Всеволожского совхоза «Заветы Ильича молодым».

Вот когда все, как картоха, сгниет на корню, вот тогда и начнётся гласность с перестройкой и Россия с человеческим лицом. Косность должна уйти в перегной, и наступит радостное утро. Типа смертью смерть поправ. И братья встретят нас у входа и радостно накостыляют по шеям, что так долго ждать заставили.

Конечно, скажут мне: дуб только ветвями для понта шевелит, как усами, и золотой цепью на дубе том позвякивает, а внутри — одна труха. Так что может в любой момент рухнуть, он сгнил давно, ещё в той жизни, ему нужно только пальцем под дых тыкнуть, и все, начинай перестройку с себя, печатай Эренбурга, открывай «Новый коммерсантЪ», «Эхо дождя» и ищи дорогу к храму без хама. 

Может, завтра все это и произойдёт. Может, прямо сейчас и происходит (в окошко не смотрели). А может, не завтра, а лет через 80-100-250, после войны за Норильск с якутами, абхазами и   северными корейцами. С друзьями степей калмыками и тунгусами, ищущими по ночам свой метеорит в качестве русской национальной забавы. Дуб — он ещё ого-го, у него не только жёлуди в погожий день под корнями найти можно, после рюмки выпитой можно и ананасы в шампанском с бананами и лапками Буша на ветвях разглядеть. Но стоять и грозить всем мериканцам кузькиной матерью в клетчатой кепке — это вполне даже представимо. Это по нашему, по рабоче-крестьянски с блокчейном. И завтра, и послезавтра, и после дождика в четверг 2084 года.