Жизнь как аренда
Одно из неприятных свойств вещей: они долговечны. Слишком. Не все, конечно, но некоторые, и их достаточно, живут намного дольше, чем их владелец. Я этого по понятным причинам не видел или видел, не придавая значения, в России, но в Америке это противостояние, противоречие в виде вещей, намного более долговечных, чем их хозяева, проступило со всей откровенностью.
Вот, мужчина дарит женщине какую-нибудь драгоценность. Формально, юридически она принадлежит женщине, но очень недолго. Пока она жива, пока у зеркала или пока она по тем или иным причинам не решит продать ее, а потом начинается этот самый круговорот. И чем дороже вещь, тем она с большим основанием и козырьком переживает своих владельцев. Которые на самом деле номинальные владельцы, а по сути арендаторы. На вполне умозрительный срок.
Или семья покупает дом: особенно в хорошем районе, это рельефней, дорогой дом, и семья считает его своим, в зависимости – новый он или старый; но если вы, как я, живете в районе, который начал застраиваться несколько веков назад, то видите как со вполне кинематографической (лишь чуть-чуть ускоренной сюжетом) скоростью меняются хозяева домов. Вы видите, как то там, то здесь новые владельцы дома, построенного двадцать лет назад или в позапрошлом веке, въезжают со всеми своими пожитками, которые адаптируют, стирают вроде как различия меду чужим прошлым и своим настоящим. Но даже если это не просто дом, а фамильное поместье, оно редко оказывается в одной семье дольше, чем несколько поколений. Нет ни недвижимости, какая бы дорогая она не была, ни ценных вещей, которые живут с совершенно другим жизненным циклом, намного превышающим жизнь человека, который только арендатор, берущий вещь взаймы у будущего и только по наивности считающий себя собственником.
В сказанном нет ни тени, ни намека на сантименты или ламентации по поводу быстротечности жизни (или они проникли контрабандно), не успевающей за более монументальными и дорогими вещами, только соображения по поводу. Потому что собирался я говорить совсем о другом, о том, зачем мы покупаем вещи и почему их меняем, если это, предположим, дорогая электроника. Потому что по роду занятий и увлечений я окружен вполне (хотя и относительно) дорогостоящими фотокамерами, компьютерами, световыми и звукозаписывающими устройствами, и, как многие, почти постоянно ощущаю зуд обновления. И я примерно понимаю источник этого зуда – новая вещь как бы фиктивная новая глава, это так просто: заменить одну камеру на другую или компьютер на более мощный, и кажется твои возможности, твое мастерство возрастет. Всего лишь заплатить деньги.
Но некоторая честность, которая посещает всех нас, прерывает полет мечты: чем новая камера будет лучше именно в тех задачах, что ты с разным успехом выполняешь сегодня? Ничем, увы. Потому что в том, что нужно – фотографировать, скажем, бездомных и снимать видеоролики со своей говорящей головой, того, что есть, вполне достаточно. А избыточное останется избыточным. То есть лишним, как вес в рюкзаке при дальнем походе. То же самое касается компьютера или компьютеров, потому что мой основной компьютер, да, 2017 года, но с самым мощным на момент выхода процессором и памятью, которую я не в состоянии использовать полностью, делает все, что нужно. У меня ни разу не было задержки во время монтажа видео в мультикамерном режиме, с цветокоррекцией и проявкой лутов, ни разу, ни на мгновение. А рендеринг, то есть перевод внутреннего формата программы монтажа в формат для ютюба, то он почти равен размеру файла, то есть пятиминутный файл рендерится за пять минут десятиминутный за десять. И как мне обмануть себя и решиться на покупку нового оборудования, если старое вполне функционально? Причем особенность рельефа времени в том, что денег в кои-то веки достаточно (вы заметили, что деньги появляются тогда, когда они почти не нужны?), чтобы менять все каждый год, вместе с выходом новинок, но совесть, с суровым прищуром наблюдающая за попытками поддаться на уловки самообмана, говорит: хуй тебе, а не новый Мак. Жди, когда старый сломается. И не пой песню Сольвейг с припевом: не ломается же, блядь.
Понятно, что электроника, все эти камеры, микрофоны, звуковые карты с плагинами и компьютеры, в том числе, к счастью для нас все-таки устаревают или умирают намного раньше нас, поэтому мы можем смотреть на них сверху вниз, как на несмышленые инструменты, наши карманные приспособления, удлиняющие наши скилы как палка руку обезьяны. И за это мы любим их больше, чем холодное и презрительное превосходство всего избыточно дорогого, типа, драгоценностей и недвижимости, если она у нас есть, если мы взяли их поносить, они стоят почти как пирамиды с высоты не сорока, конечно, веков, но всего равно с перенесенным почти в бесконечность горизонта сроком использования, смотрят на нас и почти не видят. Сфинксы, наблюдающие за копошением внизу.
Здесь легко можно продлить рассмотрение самой жизни, которая точно также (или похожим образом) дается нам в аренду, и дело даже не в теле, с ним вообще все понятно, но и в том воздухе из знаний, умений, памяти и чувств, что раньше неточно именовалось душой, это тоже краткосрочная аренда. Мы арендаторы и эксплуататоры трудового народа – наших тел и душ, трудящихся в поте лица на плантациях этой самой жизни, но ведь всем удается оставить после себя возделанную полосу, так угнетавшую поэта, если она оказывается только пустым обещанием неснятого вовремя урожая. Резонно.
***
Этот текст я написал какое-то время назад, но все не мог понять, когда его опубликовать. Решил сегодня, потому что по разным семейным обстоятельствам сделать это позже, возможно, будет еще сложнее.