Протест на коленке

Помимо бурной дискуссии внутри России по поводу отказа Михаила Шишкина представлять Россию на книжной ярмарке в Америке, неожиданно бурно отреагировала среда зарубежных славистов. Я-то грешным делом думал, что коллеги-слависты (в том числе в академической сети SEELANGS) тоже зайдутся в радостной истерике либерального одобрения, но оказалось, что трезвых людей и здесь немало – и слова «товар», «политическая спекуляция», «попытка сделать бизнес на дешевой популярности» были самыми мягкими из тех, что произносились в эти дни. Многие здесь задаются вопросом – а принимать разные там «Национальные бестселлеры» и «Большие книги» от Абрамовича было не западло?  А представлять ту же Россию на ярмарке в Америке в прошлом году было не противно (кстати, вместе с Димой Быковым, Ольгой Славниковой, Владимиром Маканиным)? А сначала соглашаться несколько месяцев тому назад, а потом передумать в этом году – что произошло уж тут такого-то? Отчего у вполне обласканного современной российской элитой писателя внезапно открылись глаза на неприглядную российскую действительность? Или захотелось к существующей репутации писателя-разрешенного интеллектуала добавить пару звездочек от оппозиции, после того как окончательно выяснилось, что западный либеральный истеблишмент на дух не приемлет путинский режим? То есть хлебал-хлебал из кормушки, а потом вдруг возмутился и назвал кормушку кормушкой? Эдакое владимирпознерство в худ. литературе.

Короче, Шишкину слависты не очень верят, в общем и целом одобряя сам смысл его протеста (сказано все правильно, хотя и в соответствии с либеральными прописями), а вот пафосу не доверяют, полагая, что это все хорошо продуманная игра в популярность. За ночь передумал и тут же побежал в «Гардиан» с заранее написанным письмом и готовностью принимать поздравления за меткую храбрость. Поздняк метаться, почка отвалилась. Так взрослые люди не поступают. Хотя на самом деле, если говорить о русско-советской игре в карьеру, именно такой путь и есть наиболее успешный. Сначала сделать тщательную советскую карьеру, а потом объявить себя антисоветчиком с детства. Сначала собрать все призы от российского истеблишмента, а затем объявить этот истеблишмент преступным. Самый короткий и проверенный путь к успеху.

Тут, чтобы быть правильно понятым, я должен сказать, что не принадлежу к поклонникам таланта Михаила Шишкина. То есть пишу о гражданском поступке писателя, который мне не нравится. Это надо иметь в виду. Как человек он, правда, симпатичный, мягкий, неглупый, вроде неконфликтный. Но олицетворяет тот стиль, который представляется мне адаптационным, приспосабливающим реальные достижения предшественников для более массовой аудитории. То есть является своеобразной разрешенной сложностью, за которой ничего не стоит, кроме умения эту сложность имитировать. Нельзя сказать, что совсем бессмысленная задача, но мне неинтересная. Хотя вполне соответствующая нашему времени (эпохе Путина) с его (ее) отказом от всего радикального, инновационного (как любил говаривать президент, а теперь премьер Медведев), актуального. То есть рвущего и переступающего через границы искусства: Шишкина здесь не в чем упрекнуть, то, что он пишет – худ. проза и ничто иное. И, как говорится, слава богу – в любой житейский момент находятся люди, которым необходимо отделить себя от простонародной массы: для этого сложное на вид искусство и требуется. Но никакого нового представления о времени, в котором мы живем, никакой репрезентации очередного чудовищного изгиба истории России, представления о реальных проблемах современного мирового искусства – нет и в помине.

Но это неоднозначным образом корреспондирует с гражданской позицией. Хотя мой опыт свидетельствует: чем выше градус культурной вменяемости, тем  реальнее та самая гражданская позиция и проявляется. Говоря на текущем примере – если ты понимаешь суть того, что сделали  Pussy Riot в Храме Христа Спасителя, то, скорее всего, будешь и отчетлив в своих политических предпочтениях. А если говоришь, я, конечно, не одобряю того, что эти дурочки сделали, но двушечка – это через чур, вполне достаточно было выпороть по белой наглой попе, то и политическая позиция твоя двусмысленна и не последовательна. Говно ты порядочное, вот что.

Конечно, сегодня мы живем на исходе литературоцентризма, и писатель перестал быть той авторитетной фигурой, которой был еще четверть века назад, при позднем совке. Его слово не ловят журналисты и восторженные читатели, не оценивают как последнюю инстанцию истины; писатель, увы, в основном олицетворяется с женским романом и детективной серией. Тем более в ситуации идеологического и политического разделения, когда против мерзкой власти оказались и левые, и правые, и либералы, и радикалы. То есть и порядочные, и не очень. В этой ситуации труднее формируется широко авторитетная модель, канон для правильного поведения; примером исключения из правил является, скажем, Сорокин, угадавший со своим романом «День опричника», но во многом благодаря этой попытке (попытке стать широкоупотребительной моделью) практически перешел границу, отделяющую современное искусство от массовой литературы. Что делать, в России сегодня победил рынок, победил самый примитивный вариант дикого капитализма с его культом шелестящих денег и сладкого массового успеха. Требовать от писателя вменяемости, то есть радикальности, то же самое, что требовать от него отказа от мыслей о самом минимальном успехе.

В этом смысле история с Михаилом Шишкиным симптоматична. Писатель двадцать лет не говорил о своей политической позиции, не артикулировал ее, всячески скрывал за намеренно орнаментальной прозой, чтобы быть более удобным для сегодняшней российской элиты. Чтобы быть узнанным и признанным как псевдоноватор. А тут почувствовал, что может не успеть на уходящий пароход и заволновался. В начале перестройки Тимур Кибиров уже описал подобный случай на примере поэта Кушнера.  Перефразировав его (Кибирова) строчки, можно сказать: «Если Шишкин с политикой дружен теперь, я могу возвратиться к себе». То есть если умные конформисты политизируются и спешат заклеймить путинский режим, значит – у Путина и компании дела действительно плохи. Значит, дело уже, считай, швах. Значит, счет идет на месяцы. Ну, если не на месяцы, то все равно пахнет горелым. У этих ребят нюх, как у гончей перед куском колбасы.