Борьба с национализмом с помощью преферанса

Мы живем все в эпоху вала национального  эгоизма, который, возможно, еще даст нам всем прикурить, и противопоставить ему мало что можно. Я попробую боковую, даже не факультативную ветвь, дабы в очередной раз не рекомендовать «Воображаемое сообщество» Бенедикта Андерсона. Просто экзотический и почти анекдотический прием — игры в преферанс.

Но пока несколько предуведомлений. Я играю в преферанс давно (дабы не пугать числами). Я смотрел из-за плеча, как играл мой отец, а он играл, в том числе, и во вполне зрелом возрасте, когда присутствие докторов наук перевешивало число кандидатов за столом. И видел, как играют в академический преферанс с бомбами и стрелками, но сам играл исключительно в классический преферанс. Так как он более соответствовал моему стремлению все контролировать и почти все подсчитывать.

Мне было все равно сочинка или ленинградка, выход из распасов шестерной или семерной, с определённого момента мне все равно было, с кем играть. Я спокойно садился писать пулю с каталами на адлеровском пляже, так как знал: пусть они играют на лапу, обыграть меня существенно они не смогут. Я запоминал практически все вышедшие карты, и стратегия игры, заключающаяся в том, чтобы автоматически выбирать расклады, давно подтвержденные теорией вероятности, давала мне преимущество.

Это не означает, что я не сталкивался теми, кто считал не хуже, а возможно и лучше меня, но это была роль статистики, не имевшая большего значения при игре в долгую.

Понятно, что в Америке я мог играть лишь пару раз за двадцать лет с близкими людьми. Да и больше напоминала это игру в поддавки. Но потом попробовал игру в компьютерных программах, сконструированных соотечественниками, хотя это было скучновато по причине высокой доли предопределённости.

А потом появилась возможность игры онлайн, о ней и пойдет речь.

Итак, вы выбираете себе партнеров, понятно, что это почти на сто процентов наши бывшие соотечественники, неважно, где они живут — в России, Канаде, Белоруссии, Украине или Великобритании, о чем свидетельствует флажок, автоматически появляющийся возле аватарки или пустого серого контура, если выбирать ее лень. Понятно, что больше всего игроков из России и Украины, и вот что не заметить было нельзя. Как только входил новый игрок, то он, прежде чем дать согласие, смотрел на информацию уже появившихся и делал выбор, играть или нет. И очень часто, если новый игрок был из Украины, а среди ожидающих были игроки из России (или наоборот), то новый игрок выходил из игры, возмущенно хлопал невидимой и беззвучной дверью, не соглашаясь играть с врагом.

То есть это была такая рутина, большая часть игроков из России не хотела играть с украинцами, а украинцы с обладателями российского триколора. Иногда соглашались, но чаще отказывались, если только других вариантов по выбору стола не оставалось, и они запускали пулю, возможно, скрипя зубами.

И вот тут происходило то, ради чего я и задумал этот текст. Как только игра начиналась, то ее логика уже не позволяла использовать национальные предпочтения. Иногда за столом были два украинца или двое русских, но играть против своих приходилось точно так же, как и против чужих. То есть логика игры разрушала еще пару секунд до начала игры значимые национальные предпочтения, и заставляла кооперироваться с чужим против своего или наоборот.

Получается, на уровне выбора, играть или не играть, национальные предпочтения могли работать, а после начала игры нет, и украинец оставлял без двух компатриота, помогая геополитическому врагу, потому что в игре флаг становился лишь номинальным, не несущим уже никакого дополнительного смысла.

Что еще можно было заметить, кроме лечения национальных предрассудков? Это совковость, лезущая из очень многих, в том числе в словесных реакциях в чате игры, когда любой мог написать, типа: больше часа не думать, если ход откладывался. Или прокомментировать выбор стратегии или то или иное решение за столом. И тогда получалось, что вполне благообразный и интеллигентный по фотке еврейский джентльмен из Израиля, писал, если игрок после пары взяток на мизере выходил из игры (что было, конечно, некрасиво и слабовольно, но полезно для счета: наказание за досрочный выход могло быть значительно меньше того, что появилось бы после подсчета). Так вот благообразный седовласый джентльмен легко переходил на феню и писал с раздражением: слился, падла, я так и знал. Или: пизда ты с зубами, научись играть, прежде чем с людьми садиться.

То есть, казалось бы, игра не на деньги, а лишь на очки и звездочки, серебряные и золотые, как на погонах, которые можно было заработать в течение долгой игры, будили такие чувства, которые, казалось бы, должны быть давно похоронены десятилетиями благопристойной (будем надеяться) эмигрантской жизни, но нет. Пидор, возьми глаза в руки: ты что не мог в бубу зайти?

То есть игра, в данном случае — игра в преферанс, являлась определённым тестом: она временно излечивала или пыталась излечить от национальных предпочтений, сделав их ненужными и избыточными, и делала это с лёгкостью. Но ничего не могла поделать с бэкграундом, который лез как пивной живот из-под ремня. И кажется, доставлял его обладателю удовольствие, вроде как путешествия в прошлое.

Казалось бы, какая мораль кроме сетования, что мы никуда не уходим из прошлого опыта, он возле тут, лишь чуть-чуть запорошенный снежком или пылью времени. Но важно другое: правила, даже столь, казалось бы, необязательные, как игра онлайн в преферанс, заставляют совершать конвенции с теми, кого за пределами игры ты не терпишь, ненавидишь, готов разорвать в клочья. Но вот наступает момент согласия, и все забыто, кроме речевых реакций и игровых присказок, и тебе опять двадцать два, ты сидишь на кухне, в мойке вечерняя посуда, за стеной спит жена, а твой приятель, которого нет уже лет десять с нами, только севший без трех, говорит: выпить еще осталось или Танька будет ругаться?

И все, прошлое, как подкладка брюк, прилегает плотно к телу, и будущее не короче тени, а опять данное в ощущениях неизведанное и неизмеримое море возможностей, еще не потраченных и не использованных впустую вместе с мыслями, что ехать на метро уже поздно, денег на такси, конечно, нет, и надо искать какие-то матрасы или одеяла, чтобы уложить гостей в комнате между детской кроваткой и супружеской раскладной тахтой, в неприятной траншее на одной трети ближе к краю. И где-то в темноте сопит пятилетний сын, и, тая в темноте как выключенная лампа, спит все еще недовольная или уже умиротворенная жена. Рукой подать.