Брошенный муж в роли реваншиста

Хотя речь Путина и последующее признание ОРДЛО производит гнетущее впечатление (прежде всего, из-за понимания уровня некомпетентности и безответственности руководства относительно большой страны), тот алармистский стон, в который сразу погрузили это событие, больше говорит о страхе тех, кто стонет, нежели о реальных перспективах.

Любой человек имеет право на любительские изыскания, в том числе в области истории. Понятно, что уровень исторического анализа, продемонстрированный Путиным, не соответствует уровню работы студента первого года обучения. Если бы такая ученическая работа была представлена, умный научный руководитель похвалил бы ее за включение в обзор ряда парадоксальных архивных фактов, но, конечно, отметил бы, что эти факты выстроены в линию, не соответствующую элементарной логике.

Потому что больше всего речь Путина похожа на претензии ревнивого и деспотичного мужа к бросившей его жене. Он доставал ее попреками, требованиями почтения и уважения, контролировал каждый ее шаг, следил за перепиской в телефоне, запрещал сбрасывать историю звонков, а сам ходил в рванном и вонючем нижнем белье, ленясь его менять, разбрасывал по квартире носки и изображал из себя лучшего мужа. Но был лишь домашним деспотом и занудой. И теперь, спустя вечность, когда бывшая жена еще в том веке вышла второй раз замуж, да и он сам поменял двух простушек в своей мятой постели, не задержавшихся тут на фоне его занудных нравоучений, вдруг выкатывает претензии. Типа, еще мой дедушка подарил ей кольцо на обручение, а папаня «Запорожец» ( почти новый, но не на ходу, сцепление надо, возможно, поменять, а так езди – не хочу). Припомнил и свои подарки, естественно забывая, что она его обстирывала и не отходила от плиты, готовя разнообразные деликатесы, причем с диетической составляющей: ему после запойного пьянства в молодые годы многое было нельзя из-за проблем с печенью и повышенной кислотностью.

Ну, хорошо, поведал о преданьях старины глубокой — как любил и контролировал, потому что желал добра, не отличаясь здесь от любого домашнего тирана в стране с патриархальными нравами. Но как все эти мифологические рассказы о его доброте и избыточной щедрости его родственников втиснуть в юридическую концепцию? Ведь эти рассказы не означают, что брошенная жена обязана вернуть все подарки и вообще вернуться в стойло. Из рассказов о тысячи и одной ночи никак не следуют обязательства вернуться или все вернуть.

То есть исторические штудии ученического уровня, со сбитой логикой и переполненные обидой, юридически ничтожны. Из них ничего не следует, кроме фиксации уровня самолюбования и некомпетентности. Рассказал свою версию событий, ну и что? А у нее другая, а у немногочисленных друзей, скорбно наблюдавших их брачный союз, третья и десятая. Из несвязного рассказа о былом не следует никаких обязательств, кроме как фиксация невысокого интеллектуального уровня домашнего деспота и его нынешнего окружения, неспособного подвигнуть его к возвращению в гавань нормы.

Да, скажут даже те, кто покачал головой во время выше приведенного рассказа, но ведь ужас в том, что этот домашний деспот – руководитель ядерной державы и похоже свято уверовал в справедливость собственных претензий. И намекает, что может пойти возвращать свою суженную-ряженную у ее сегодняшнего мужа силой. Ну да, печально, когда во главе ядерной державы — историк-любитель, который не в ладах с логикой, и не может отделить собственное видение от научно корректного. Но это уже совсем другой вопрос, вопрос психологической устойчивости, качества власти и способности высчитывать причинно-следственную связь.

И здесь я бы отметил, что весь путинский рассказ больше похож на пропагандистское прикрытие, чем на дорожную карту. То есть Путин, пугая окружающих своей исторической невменяемостью, все-таки подсчитывает возможные потери. И он не столько описывает сценарий своих последующих действий, сколько формирует определенную переговорную позицию и укрепляет власть.

Путин на самом деле хочет обменять свои угрозы и свою историческую невменяемость на вполне определенные уступки. Он все время предлагал обменять Донбасс и свое нездоровое видение истории на отказ от Крыма со стороны Украины. И сегодня взял ОРДЛО не потому, что это вытекает из его историософских изысканий, а потому что не видит другого мобилизационного ресурса.

Путинская власть далеко не так прочна, как это можно представить по трансляции заседания Совета безопасности, от угодливых членов которого Путин все равно сидит на преувеличенно безопасном расстоянии, трижды препятствующим заражением короной. Нельзя сбрасывать со счетов его параноидальный испуг перед болезнью, наступающей старостью и грядущей смертью. Он, как мы видим, панически этого боится. И прекрасно понимает, на чем держится его власть. Она исключительно мобилизационная.

То есть если убрать угрозы, которые он сам и провоцирует, то он тут же превращается в узурпатора, каким и является. И он куда трезвее, чем его исторические интроспекции, он заботится об укреплении власти, которой не только Навальный и его разоблачения, а в принципе весь ход его правления нанесли уже ущерб, чреватый разрушением.

Именно поэтому он, подсчитав все возможные убытки – остановка Северного потока-2, тяжелые санкции против его карманных олигархов, ограничения на продажу инновационного оборудования и софта, не говоря о товарах двойного назначения, пытается минимизировать ущерб. Все это облако историософии – это такая гирька с пустотой внутри, которую он кидает на весы, пытаясь уравнять шансы.

Да, сказать, что среди возможных вариантов развития этой ситуации, в которую он сам загнал себя (испугом перед реальной политической конкуренцией и страхом, что его заставят отвечать за все, что сделал с бессильной страной), не могут привести к еще большим агрессивным шагам, чем взятие ОРДЛО, нельзя. Но это совершенно никак не коррелируется с его историческими штудиями, его дурацкая версия истории — не программа действий, а попытка как-то уравновесить шансы. И что-то весомое положить на свою чашу весов. Хотя бы историческую невменяемость и непредсказуемость.

Но на самом деле Путин вполне предсказуем в рамках той линии, которую он выдает за убеждения. Да, как одна из маловероятных возможностей и инструментов удержания власти, война за Украину возможна. Но она вступает в такое противоречие с путинской осторожностью и тщательным подсчетом возможного ущерба, что принимать тот шум, который производит кидающий понты, за чистую монету – соглашаться с логикой понтореза.

Осторожность Путина приводит только к решимости взять лишь то, что плохо лежит и за что никто не призовет к ответу. Он просчитал взятие Крыма, которое было необходимым, как он посчитал, шагом для укрепления пошатнувшейся власти. Но при этом взял его, зная, что ему никто толком не ответит. Сейчас он взял ОРДЛО, тоже зная о последствиях, которые его не пугают. Ущерб для экономики – ничто, по сравнению с необходимостью удержать власть. Но не решится на войну с Украиной и тем более всем Западом, потому что боится ответки. Его исторические штудии – не более, чем яркая обертка с угрожающими знаками «Не вскрывать! Огнеопасно!» на лицевой стороне. Но под ней – только страх потерять власть, и на большую войну его осторожность не даст разрешения.

Разве что отступать будет некуда. Но при сказочном долготерпении русского народа и трусости элит это не просматривается в ближайшей перспективе.