Смесь быдла и нувориша
Вообще-то смотреть на родное государство как на наглого и опасного преступника – не новость.
Как и с презрением на породившее его общество. Примерно так же я смотрел на совок, с разницей, о которой еще упомяну. До перестройки я принадлежал к среде, которая считала невозможным или, по меньшей мере, нежелательным и позорным какое-либо сотрудничество с советской властью. Но разница с нынешними временами все-таки была: то общество воспринималось как тоже пропитанное ложью, лицемерием и конформизмом, но при этом сами устои были таким слежавшимся прошлогодним снегом, ноздреватым и несвежим. То есть советская власть была куда более жестокой и тотальной, но ее происхождение случилось до нашего рождения, оно исчезало в туманной юности века. А главное: мы существовали в специальном построенном пузыре, сформированном приемами дистанцирования от презираемого общества.
Помню, милая и наивная Бэлка Улановская, о чем я, кажется, где-то писал, сказала мне году в 1986: ты знаешь, мне снилось, что Горбачев отпустил Сахарова из Горького и вывел войска из Афганистана, и я проснулась такая легкая и счастливая.
У женщин свои способы добывания счастья, я относился к Горбачеву с подозрением, как к вынужденной трансформации совка, и его поднимали на щит (как и поднимают сегодня) те, кто совмещал отвлеченные либеральные мечтания с собственным конформизмом. И явление Горбачева (как потом и Ельцина), вышедших из советских глубин как бы оправдывало их конформизм, который всегда настоян на иллюзии, что в любом преступном обществе есть незапятнанные слои. И, значит, жить с опорой на них и делать в совке карьеру не зазорно.
Зазорно, и именно сегодняшняя трансформация российского государства в очередной раз подтверждает это. Путинский правый поворот, превративший государство в военного преступника, готового в общем на любые преступления, возник в том числе из-за попустительства ему со стороны бОльшей части интеллигенции. Ибо посчитала возможным не замечать врожденные и лишь приглушенные, набережно прикрытые листвой якобы нового времени перестройки преступные черты. Основанные на лжи и готовности почти в любой момент скинуть лицемерную улыбку якобы либерала и показать желтые крепкие зубы русского патриота, для которого весь мир – чужбина, а отечество – великодержавные мечты.
Еще большая ответственность за ту наглую преступную уверенность, что нам все должны, и за отсутствие уважения к нашему всему (это все — и культура, уходящая в глубь веков, но в некоторым измерениях не меняющаяся, и как бы образ жизни людей, скептически относящихся к любым на самом деле правилам) на народе-богоносце. Он-то и позволяет своей вроде как аморфностью, полусонной и полудетской, мстить той самой волной реваншизма, которая регулярно поднималась в русской истории. Каждый раз после вынужденного и нестойкого отвержения прошлого, как случайной ошибки, вызванной поражением в войне, какой-нибудь катастрофой по типу Чернобыльской или голода и гулкого ощущение тупика одиночества, возникало столь нестойкое объявление себя обществом, которому не чужда человечность и общность с другими европейскими нациями.
Но все эти волны были короткими и обманными, потому что в них с самого низа поднимался ил все того же великодержавного любования собой. И вместе с внешней волной якобы обновления росла внутренняя возня по поводу отвержения этой волны и замены ее волной обиженного патриотизма.
То есть тот девятый вал путинского великодержавия и русского национализма, опасного именно тем, что в нем всегда комплекс неполноценности наскоро перелицовывается в комплекс превосходства, возник неслучайно. Он не исключение из правил русской истории, а его норма, накатанная колея, вариативно появлявшаяся на протяжении веков после каждого неудачного раунда попыток реформ.
Опасность именно сегодняшнего лика этого торжествующего и наглого издевательства как над международными правилами хорошего тона, так и вообще над иллюзиями о человечности и уважением к ней, состоит в том, что путинский гомункул соединяет наглость нувориша, обиженного за непризнание легитимности сворованного бабла, с вполне советским явлением необразованного и потому презирающего образованность быдла (в том смысле, который придавали ему Яковенко и Пелипенко).
То есть в этом анархическом бунте против правил общежития, этом презрении к законам, как проявлениям лицемерия и слабости, что на самом деле одна из родовых свойств русского общества, основанного в том числе на примате физической силы над моральной и интеллектуальной, есть как бы очередная вершина всемирного русского бунта. Этот бунт, основанный на православии, чуждом и ином по отношению к окружающим, есть провоцирующие дрожжи, всегда заставляющие бродить общественное сознание в готовности объявить всему миру войны со стороны правильно славящих бога. Бога именно с маленькой буквы, потому что это не бог, не Христос с его проповедью всепрощения, а способ придать отчетливость тем самым чувствам превосходства, которые всегда появляются от мучительного ощущения неполноценности.
Именно поэтому путинский казус с этим бандитским ощущением безнаказанности, потому что при нашем ядерном арсенале мы можем шантажировать весь мир, и нам за это ничего не будет. Ибо мы в облаке потенциального ядерного пепла, как Венера в туче брызг. Нет той силы, которая в состоянии остановить этот русский бунт в его путинском оформлении, только поражение в войне, только очередной поворот самоуничижения, который опасен именно тем, что он — лицемерный и короткий, как девичья любовь. Всем опять становится жалко такую большую несчастную страну с такой большой и великой культурой, которая однако не состоянии построить пространство социальной вменяемости. А всегда только делает вид, что пошла на попятный, и никому кажется ненужным добивать лежачего и прятать ножи и вилки. А он, распластанный в позе унижения на полу, уже приглядывается вполглаза, присматривается, где лежит то, что он припрятал, дабы отомстить всем этим лицемерным доброхотам, когда напитается от них технологической силой и вообще поддержкой.
Так что ненавидеть собственное родное государство не новость. Как и знать наперед, что будет, когда оно обломает все зубы и начнет просить шамкающим ртом подаяние. Как всегда обманывая и поглаживая камень за пазухой. Круговорот русской воды в истории. Только этот бунт неизменен, только это лунное притяжение позволяет людям лунного света выдавать себя за солнцепоклонников.
Но нет возможности предупредить об уже готовящемся обмане, потому что даже во времена такого самоупоения силой, которое наблюдается сегодня, кто-то на дне уже деловито стелет соломку и примеряется к позе взывающего о человечности инвалида. Подайте, ради Христа, кто может. Вскормите очередной бунт русской неполноценности, позвольте ему созреть как фурункул, и никогда не выдавливайте до конца, чтобы гной мог воспроизводить себя. И заодно русскую историю. И великую русскую культура, конечно.
Ну куда без нее. Она всему голова: противоядие и оправдание в одном флаконе. И фундамент, естественно.