Еще один национальный скандал
Маша Гессен вышла из американского ПЕН клуба после того, как украинские писатели, приглашённые так же, как и она, участвовать в ежегодном Фестивале международной литературы World Voices, пригрозили, что не будут участвовать в фестивале, если среди участников будет хотя бы один русский.
Гессен входила в попечительский совет PEN America и должна была вести панель с русскими писателями-диссидентами на тему творчества в изгнании. Американский ПЕН берет ответственность за случившееся на себя, потому что украинские писатели, являющиеся военнослужащими на действительной службе, заранее предупредили, что не смогут участвовать, если вместе с ними будет участвовать хотя бы один русский. Учредители фестиваля поняли это требование, их, конечно, смутившее, как недопуск русских писателей на одной с украинцами панели, но панель Маши Гессен с писателями диссидентами была запланирована на другой день и другое место.
Однако как только украинские писатели узнали по прибытии, что русские в принципе будут на фестивале, они сообщили, что в этом случае не будут участвовать в фестивале, ибо им либо не будет после этого разрешено вернуться на родину, либо они будут по возвращению наказаны. То есть директива не находиться на одной поляне с русскими диссидентами, это была не их инициатива, как в случае с Линор Горалик (если только и там это не был централизованный приказ), а решение и указание украинских властей.
Вообще-то мне Линор Горалик не дочь, а Маша Гессен не сестра, для меня это вполне чужие люди, с которыми меня роднит только то, что мы пишем на русском – в том числе — языке, не любим Путина и дальше по идее должно следовать признание, что мы в этой войне поддерживаем Украину и ждем поражения России.
Да, вроде как так, вот только я хочу сказать, что украинская власть, заставляющая своих граждан дискриминировать писателей и просто людей, пусть и говорящих по-русски по принципу национальности, это мерзкая и отвратительная вещь. Я не знаю, это уже нацизм или только чрезвычайно запущенный случай зоологического национализма, но вставать на эту позицию, значит поступаться принципами, которые лежат в основе всех без исключения демократий и вообще всего того, что в едином порыве встало на сторону Украины, когда на нее напал мерзкий Путин.
Мне отвратительна политика украинской власти, проповедующая национализм подобной складки, но я все равно, безусловно, не встану на сторону Путина, буду продолжать считать его войну агрессивной и неспровоцированной, но мои симпатии к украинской власти на этом кончаются.
Кстати, чуть менее отвратительна, но все равно достойна порицания и осуждения политика и тех вполне как бы гуманитарных организаций, которые идут на поводу у потерявших берега украинских властей, заставляющих, как в случае с Линор Горалик, так и в случае с Машей Гессен, поступаться принципами в соответствии с которыми, — скажем, банальные вещи, но их, возможно, надо повторять – политика правительства не бросает тень на тех, кто выступает против этого правительства.
Обычно в этом месте многочленные комментаторы в соцсетях начинают голосить по поводу убитых во время российских бомбардировок детей и призывают приехать и посмотреть, во что превращена их родина. На это я отвечу так: двадцать первый раз утверждать, что я против путинского режима, не буду, но скажу, что зоологический национализм, объединяющий людей не по поступкам или хотя бы словам, а по крови, по национальности, все-таки ближе к нацизму, который не равен, конечно, российским бомбардировкам, но никак не менее отвратителен.
И, если я обращаюсь к тем, кто знает историю, то очевидно, что еще ни одну страну, ни одно общество национализм такого пошиба не доводил ни до чего хорошего. Да, Украина – жертва, а Россия – агрессор. Но никакая война, в том числе самая жестокая, не отменяет необходимость быть людьми, и не только по отношению к своим, а вне национальности и гражданства. Иное – омерзительно.