Идеалы и интересы

Оригинал текста

Послушав беседу Ксении Собчак с журналистами на «Дожде», я обратил внимание на один момент. Что журналисты из, казалось бы, близкого Собчак профессионального и культурного круга ей классово чужды, хотя она отстаивает, во многом, близкие им политические позиции: хотела бы объединить и возглавить правые силы, для которых нет ничего хуже революции и социального государства, давно ставшего нормой в Европе.

Но Собчак ещё настаивает на том, что она — постсоветская аристократка, а ее собеседники (со всеми понятными реверансами за упрощение) — постсоветские буржуа. Ну, или интеллигенция, этих буржуа обслуживающая, что если не одно и то же, то близкое. Социально близкое.

Я мог бы, конечно, заметить, что перемены в России (возможно, благодаря ее биполярной культуре) происходили чаще либо путём революций, либо переворотов, а реформы лишь вытекали из них, как река из моря, хотя на самом деле наоборот. Но попытаюсь объяснить своё отношение к кандидату от новых правых на примере из другого и зазеркального мира.

Казалось бы, между Россией и США нет ничего общего: институты там, суды, законы; хотя избранный в результате Трамп вроде не так далёк от Путина, недаром первому второй нравится, в том числе и объемом полномочий (почти неограниченной властью). Но все же посмотрим на некоторые тенденции.

Вот Трамп и его республиканские однопартийцы приняли налоговую реформу, благодаря которой богатые будут платить меньше налогов, а бедные больше. То есть, казалось бы, речь идёт о том, что все будут платить меньше налогов. Это да. Но бюджет страны уменьшится, а расходы возрастут (Трамп обещает больше тратить на вооружение), и дыры в бюджете покроют бедные, которых Трамп обещает, скажем, либо лишить медицинской страховки, либо уменьшить ее значительно. И так далее по всем социальным проблемам.

Но может быть речь идёт об иждивенцах, о которых любит судачить Латынина, во многом близкая Собчак? Но на самом деле речь идёт о среднем классе, численность которого снижается, как и уровень доходов. Определилась эта тенденция давно (по меньшей мере, при Бушах) и проявляется она многообразно. В том числе в структуре покупательского спроса. А спрос в Америке все более и более поляризуется: продаются или очень дорогие товары или дешёвые. А товары среднего диапазона вымываются из структуры спроса, что даёт основание экономистам утверждать, что средний класс либо (что случается все реже и реже) пополняет число богатых, либо (а это почти норма) не отличается по своему спросу от бедных.

Когда в России говорят об Америке, то делают обычно акцент на людях, сделавших себе состояние в гараже или селфменах, как Гейтс, Цукерберг, Маск, Обама и так далее. Да, такие примеры у всех на слуху, но не они определяют доминирующие тренды в американском обществе.

А тренды эти таковы, что у Америки есть своя многопоколенчатая (или этот неологизм неуместен?) аристократия, и в ее среде перемены куда как менее значительны. Что это значит? А значит это, что управляющий слой наиболее крупных и богатых компаний мало меняется за длительное время, равное жизни нескольких поколений. Этот слой оберегает себя от перемешивания с другими и старается не допускать в свою среду чужаков. Социальные лифты работают, но до определенного этажа, совсем даже не самого верхнего, пентхаус же закрыт на замок, и ключи понятно у кого.

И это вполне рукотворная политика правого толка.

Для примера возьмём ещё одно изменение недавнего времени: изменение финансовой ситуации для аспирантов. Эта ситуация (как и вообще в образовании) всегда была далека от европейской с подчас бесплатными университетами типа Сорбонны и возможностями способному человеку пробиться из самого низа на самый почти вверх. В Америке это не так: в частных и наиболее престижных университетах плата за обучение так высока, что обучение в Гарварде и Йеле могут себе позволить только дети очень богатых людей.

Скажем, у меня есть кузина — она профессор в университете Лиги плюща, ее муж — профессор (tenure position — пожизненный профессор), но такая семья не может позволить себе учить детей в хороших университетах. На это у них нет денег. Два профессора в семье, способный мальчик, их сын, вынужден учиться в не самом знаменитом университете отца, потому что там у него есть льготы. Да, свой дом, да, определенная устойчивость, но посмотрели бы на машины, на которых они ездят — Саратов, на даче у тетки.

Теперь о последних изменениях: аспирантура в частных университетах ввела налог на гранты, которые она даёт способным аспирантам. На деле система грантов работает примерно следующим образом: университет даёт способному выпускнику грант, который ему же и принадлежит. То есть перекладывает деньги из одного кармана в другой. Несмотря на грант, студент все равно должен платить и немало, но это в последние десятилетия было посильной финансовой нагрузкой, хотя долги студентов и аспирантов только росли. Как и вообще долговое рабство американцев, растущее вглубь и вширь.

Введение же практики налогообложения грантов делает для студентов из среднего класса аспирантуру непозволительной роскошью. На то, чтобы получить PhD (особенно в намоленном, известном месте, а известность места — социальный трамплин), деньги будут только у очень богатых. И такой закон, конечно, не случайность, это — целенаправленная политика правого толка по вытеснению среднего класса, как опасного конкурента, на обочину.

Почему я рассказал об этом в комментарии к интервью Собчак коллегам-журналистам на «Дожде»? Потому что главное, на мой взгляд, в Собчак и во многих других более-менее симпатичных оппозиционерах — не то, что они ругают Путина и хотели бы посадить за решетку коррупционеров, а то, что они в большинстве своём правые, которые хотят таких перемен, что оставят богатых при деньгах и власти, и это для них — главная задача. Пусть и не афишируемая.

В России не разделять благодушный взгляд на богатых — это нищебродство, социальная зависть, отказ от уважения частной собственности, что-то неприличное. Но ведь именно финансовое положение и определяет в первую голову реальные политические взгляды. Это и есть партии.

Богатые защищают богатых, возражают против пересмотров итогов приватизации и залоговых аукционов, указывают на капиталиста Савву Морозова, помогавшего большевикам, или на Прохорова и его сестру — посмотрите, мол, богатые могут быть вполне приличными людьми с демократическим словарем. Но сути это не меняет: они, в основном, за консервацию социальных отношений, сложившихся пусть и неправедным путём, но пересмотр этого пути чреват русским бунтом и кровью, поэтому лучше говорить не о деньгах человека, а его декларациях. Увы, сомнительный путь.

Особенность российской интеллигенции, что она в самом начале перестройки выбрала сторону богатых и их позицию отстаивает и защищает по преимуществу. И пока это не изменится, вряд ли изменится что-то другое.

Собчак, конечно, лучше Путина (Крым — по международному праву — украинский), но это не так-то и трудно. Достаточно ли это для того, чтобы мечтать, что постсоветская аристократка воплотит и защитит интересы тех, кто не стоял вместе с Чубайсом и прочими системными либералами у кормушки, решать каждому самому.