Попробуем увидеть, что у капитана нашего пиратского судна — не ментальные проблемы, не крышу от самодурства снесло, не с катушек он от безнаказанности слетел, не шестая палата по нему горько плачет: и на кого ты нас, болезный, покинул. А совсем даже другое — что, попробуем понять.
Предположим, вы — Путин с иллюзией в башке, с подворотней в генезисе, с кагэбэшным прищуром вместо взгляда на жизнь, и вы решили закрыть на замОк свою несчастную страну — не важно, по какой причине, закрыть и все. Чтобы, скажем, не набралась тлетворного влияния и опыта Запада, чтобы сохранить ее никому ненужную невинность (для других — социальную инфантильность), чтобы поплыла она гордой белой лебедушкой посреди мерзких серых уток потребительского общества и американского производства, точно глиссер на подводных крыльях от гордой пристани в Форосе.
Так, очевидно, Путин решил практически сразу, как только завалился в галошах на трон и стал работать золотой рыбкой с перекошенным от уникального гэдээровского опыта сознанием: закрывать не вполне раболепные СМИ, отнимать бизнесы у хозяев с остаточным чувством гонора, возвращать советские гимны и прочую junk-символику, то есть делать все то, что Путин зачем-то делал, явно имея какой-то план. Не осуждаем, потому что совсем другая задача стоит как флюгер: не осудить, а понять, чтО Путин сделал совсем не так, как надо. И почему.
И так, вы — Путин, решили застегнуть на все пуговицы до ворота свою страну, то есть превратить ее в Ноев ковчег, на котором вы спасетесь, а все нечистые, глупые и греховные пидоры потонут как оловянные солдатики во время потопа. И что вам надо в этом случае сделать? Известно любому: взять каждой твари по паре, собрать с миру по нитке, то есть достать все, что пригодится в долгом плавании, что позволит тебе жить как на необитаемом острове посреди океана беспощадного капитала и неоновых джунглей. Иначе говоря, сделать свою робкую пошехонскую страну кораблем, готовым к автономному плаванию.
Или, если ты Моисей, выводящий своих псевдорусских с пейсами и кипами из натовского Египта (но особой надежды, на то, что еврейский бог не узнает, что ты — ряженый казачок, и будет тебе, как своим по пятому пункту по дороге камни превращать в мацу, а воздух в родниковую воду,), то и тебе все свое надо носить с собой.
Если, конечно, ты — Моисей, а не Иов, которому еврейский бог зачем-то доказывает, что он — говно, дети у него — говно, баба у него — говно, жизнь — говно, а почему, потому что еврейскому богу хочется тебя на слабо проверить. Для назидания потомкам и читателям, скажем.
Но если ты не Моисей, и у тебя не корабль, а ковчег, то сделай, мил человек, так, чтобы у тебя все было свое: свои заводы и теплоходы, свои врачи и учителя, свои ученые и юристы. То есть своя наука, медицина, образование, банки, аптеки и дороги. Этакий большой ветер напал на наш город в пустыне, который, однако, переживет песчаную бурю и выйдет из нее как новенький из чистки, если метафора Ноева ковчега вам почему-то не понравилась, а хочется быть каким-нибудь американским городком Рио-Гранде в одну улицу на Диком Западе по версии киностудии ДЕФА с Гойко Митичем в роли Моисея, то есть Путина, я хотел сказать.
Короче, ты 15 лет идешь к тому, чтобы закрыть и заморозить страну, сделать ее такой неприступной Снежной королевой, которая только тебе дает, а для других у нее ржавый пояс верности с амбарным замком наперевес, сквозь который ни один чужой хуй не проскочит. И вот ты готовишься, готовишься, набиваешь себе карманы и ранец золотом и серебром, изумрудами и алмазами вместе со своей командой по Ковчегу. А потом наступает час Х, и выясняется, что ты — гол как сокол, ковчег у тебя с дырами по левому борту, купленный с откатом и распилом в Северной Корее, весла спиздили и продали на дрова, и в трюмах пусто и хмуро, как в памяти после трехдневного запоя.
Не то, что каждой твари по паре, не то, что ночь, улица, фонарь, аптека, салун, банк, банька с девочками и похоронное бюро Изи Гольдштейна супротив офиса шерифа, который адскую белочку уже какой месяц, почитай, ловит. Нет у тебя ничего: науку разогнал, образование похерил, врачей извел как класс, превратил свой Ковчег в газовую трубу с одним вентилем, который сам и крутишь. Все, понятное дело, расхищено, предано, продано; кроме того, за что ты держишься, как Шива, всеми четырьмя руками, и больше ни одной движухи не осталось.
И как вас теперь после этого называть? Где дороги, куда ты дел Академию наук, ты зачем развалил большую страну, непосенькешапка, делая вид важный и задумчивый, будто знаешь, что делаешь: собираешь свой дурацкий Ноев ковчег из пивных пробок? Но ведь ты ни к чему не подготовился, все, что можно, продуванил, окромя Газпрома — никаких чудес.
И что получается на последнем вираже перед финальным заплывом: косить под слабоумного, ходить под себя от страха, делать вид, что живешь как ежик в тумане, Сечина не узнаешь и здороваешься с ним: Зиг Хайль, как с Колей Кальтенбруннером в коридоре жилконторы на Солянке? — поздно.
Никаких ментальных проблем, увы, в анамнезе не наблюдается, там вообще одна пустота и выращенная в пробирке профессиональная непригодность и интеллектуальная неготовность не то, что к роли Моисея или Ноя, даже к роли управдома приюта для бездомных артистов миманса, потому что не можешь считать на два хода вперед, а только на ход назад. Кол тебе, Вова, кол — за выполнение собственных планов. А других у тебя не было. И Крым – не Ассоль, не «Бегущая по волнам», на алых, но дырявых парусах далеко не уедешь. Крыштебевовекивековаминь.