Мессенджер как часть речи, или Телега жизни

Споры об аресте Павла Дурова и его Телеграме как всегда поляризуют российское общество, склонное к максимализму на всех своих полюсах. Можно отметить, что за Дурова, вспоминая как он яростно противился российской цензуре, когда путинская власть решила его обломать (что особенно контрастно по сравнению с тем же неизмеримо более богатым Ютубом, который и пальцем не пошевелил для сохранения своих инструментов свободы), вступается та же команда Навального в лице, например, Албурова. А вот клянут Дурова и то, что Телеграм используют русские военные в Украине, те, кто знают, перед кем выслуживаться, как всегда лучше встать на сторону сильного и как зарабатывать символический капитал на пустоте.

Ну а если не упрощать? С чем сравнить мессенджер? Можно подумать, что мессенджер – это часть речи. Один скажет: я тебя люблю, милая. Другой: я тебя отдрючу, сучка. Можно договориться о составе альманаха «Аполлон», можно о том, чтобы ограбить банк на Тверской.

Одновременно, мессенджер – часть языка, диалект. То есть язык с локальным акцентом. На нем может разговаривать Ленин, партия, Боратынский, Вася Филиппов, но подвергать его рестрикциям за то, что кто-то ботает по фене, примерно то же самое, что хлестать проточную воду.

Еще мессенджер —  библиотека, не обязательно Вавилонская, но крупная такая, как Салтыкова-Щедрина на углу Невского и Садовой при совке, потому что в ней был спецхран, куда я попал еще школьником, получив приглашение в отделении на Краснопутиловской. Можно выкатывать претензии, что там хранится Кодекс строителя коммунизма, «Малая земля» Брежнева, Лука Мудищев, Mein Kampf , номер журнала «37», одно не исключает другого, потребности разнятся. Конечно, библиотеку можно закрыть, часть фондов перевести в малодоступный отдел в подвале, сжечь, полагая ее излишней по том или ином переломе. Можно попытаться объявить язык вне закона, потому что на нем Путин отдает приказы Герасимову, Кириенко строит свои каверзы, а мы с вами мыкаемся, пытаясь сказать пару слов без пролета в пафос или пустоту.

Еще мессенджер – игра. По большей части банальная, порой рисковая, находящаяся вне закона, публичная или вполне приватная, выдумать игру, в которую станут играть, отдавая ей предпочтение среди прочих, сложно и почти невозможно. Одни ставят здесь деньги, другие репутацию, третьи чужие жизни, но игра – это не более чем правила, отчасти объявленные, отчасти угаданные.
С утра садимся мы в Телегу: мы рады голову сломать и, презирая лень и негу, кричим: пошел, ебена мать.