Выбрать страницу

Навальный как метаморфоза

Сама ситуация с перелетом из пространства, условно маркируемого как пространство свободы, в пространство, уверенно определяемое как несвобода (или пространство на глазах улетучивающейся свободы), во всей этой прелюдии, ожидания, рассаживания, появления Навального с женой, инкапсулирования в антураж салона, а потом естественное выпадение из эфира на время отсутствия связи во время перелета, собственно, соответствует стадии зарождения яйца.
Его созревание в темноте, глухоте и теплоте отсутствия, а затем как бы появление, но уже в новом качестве. Из пространства потенциальной эмиграции и весомости, градуирования и уточнения статуса, то есть отчуждения, где Навальный как бы уважаемый политик от оппозиции, Навальный перешел в состоянии невесомости и неузнавания, лишения, потери всех своих качеств, потому что он, пересекая границу, терял все, обменивая политическое измерение на экзистенциальное.
То есть то самое обнуление, как бы второе рождение, о котором, очевидно, думал Путин (или те, кто думал за него), произошло здесь само собой: из весомости, множества разных символических социальных качеств, он вошел в невесомость – пустой, голый, новый и чистый.
Видно, как слежение за ним не поспевает, продолжая числить его по разряду политики, нагружая его изношенный мундир лычками, напоминающими о всех сомнительных сражениях, в которых он принимал участие как политик, утверждавший то и се, грызуны, русский марш, не бутерброд, но этого мундира сейчас нет. По сути дела из осколков яичной скорлупы появился человек с одним качеством: равнодушного, само собой разумеющегося мужества.
Совершенно неважно, насколько сознательно он это делал, но Навальный перевел проблему идентификации себя в человеческое измерение. Вместе со всей оптикой, которая как бы поменялась на время его отсутствия вместе с самолетом и его пассажирами, от взлета до русской границы, он вместе со статистами из ФСИН, пограничной службы, полиции, Химкинский судьи, «Задержали в Германии? Я не в курсе», Навальному удалась метаморфоза, превращение из политического субъекта в объект демонстрации человеческих и даже нравственных качеств без пафоса и произнесения слов. То есть голое, освободившееся от одежд мужество.
Для русского общественного пространства, для которого трусость, уклончивость и осторожность есть способ выживания в привычном тоталитарно-авторитарном пространстве, это явление мужества трудно переоценить. То есть совершенно не важно, как это будет интерпретироваться в ближайшее время, этот акт мужества обладает долговременным, продленным действием. Он как бы поднимает кого-то, лежащего в титульном параличе как Илья из Мурома, он реабилитирует русскость, он позволяет не стыдиться (или не так стыдиться) быть русским, правда, только в одном проявлении — следования в русле новой русскости и нового мужества. Это как бы открывающийся в сплошной стене национального позора, рутинного как чистка зубов по утрам, коридор возможностей, по которому многим будет очень трудно не пойти. Или по крайней мере не сверятся, не устанавливать видимый контакт, не следить за ним, как за ориентиром и эхом в гулкой тишине. Сейчас, завтра, это та степень отчетливости, которая не пропадет от интерпретаций, она лишена политической злободневности, это то, что существует, потому что появилась такая возможность. И здесь у времени, которое прежде всего заглушка и ластик, стирающий все лишнее, весьма ограниченные возможности. Даже если сам Навальный вместе со статистами попытается вернуть себе социальность, вступит в противоречие с новым качеством, этот акт, который многими интерпретируется, как беспримерный, становится и остается именно примером. Пионер, всем ребятам пример.

Персональный сайт Михаила Берга   |  Dr. Berg

© 2005-2024 Михаил Берг. Все права защищены  |   web-дизайн KaisaGrom 2024