© Дело, 2008
Оригинал текста http://www.idelo.ru/502/10.html
Живя в Америке, я с любопытством слежу за тем, как кинематограф отражает американские страхи, фобии, муки совести. Самый главный страх американца – потеря идентичности. И ситуация после 11 сентября, вызвавшая исламофобию и две войны в Афганистане и Ираке, оказалась, понятное дело, серьезным испытанием. После 11 сентября общество, за исключением отдельных интеллектуалов, было единодушно: на нас напали, мы должны отомстить. Но месть только поначалу кажется святым чувством, потом обязательно окажется, что это – грязные танцы. Гибнут невиновные, мстители из героев неминуемо превращаются в убийц. Наступает неизбежное отрезвление, и общество со стыдом оборачивается назад, понимая, что давно и тяжело больно, а как выйти из состояния постпатриотического, поствоенного синдрома, не знает.
Лекарство предлагает кинематограф, не только массовый лжец и соблазнитель, но порой и лекарь. За короткое время на экраны американских кинотеатров вышло сразу несколько отчетливо беспощадных к себе фильмов про войну в Ираке — Redacted Брайана Де Пальма (неправильно переведенный по-русски как Без цензуры, тогда как надо бы «Отредактировано»), Lions for Lambs (Львы для ягнят) Роберта Редфорда, «In the Valley of Elah (В долине Эла) Пола Хаггиса.
Самый слабый из них «Львы для ягнят» о проблемах интеллектуалов, которые дали себя втянуть в патриотические игры после 11 сентября, когда жизнь вдруг стала такой простой и понятной – нас хотели уничтожить, мы обязаны дать отпор, и какой-то клекот ликования внутри. Увы, у войны совсем другие законы, и интеллектуал на войне – уже не интеллектуал, а политработник. Нудный, построенный на долгих диалогах фильм как раз об этом: о том, как интеллектуалы, решившие сражаться на стороне справедливости, неизбежно превращаются в пропагандистов, а пропаганда – всегда ложь. И, значит, интеллектуалы виноваты не меньше, чем Пентагон.
«В долине Эла» и «Redacted» о другой извечной проблеме – что происходит с теми солдатами, которые с энтузиазмом отправляются на праведную войну. Ответ известен – они превращаются в грязных убийц, в жестоких безумных садистов, в усталых параноиков, которым реальность кажется такой же фантазией, как их былая жизнь дома.
Неделю назад я прочел статью умного и въедливого критика Юрия Гладильщикова о фильме «Redacted» и не согласился с ним. Он свысока оценивает публицистические усилия режиссера, критикует с эстетических позиций сквозной прием (кстати, характерный не только для «Redacted», но и для В долине Эла): псевдодокументальные врезки, снятые в «Redacted» на цифровую камеру, в В долине Эла – на камеру мобильного телефона). Снимали, понятное дело, герои Ирака то и так, как сегодня в России скинхеды и националисты снимают свои убийства и избиения. Гладильщиков смотрит на это, как смотрит на все умный ироничный постсоветский интеллектуал, ни к чему не относящийся пафосно. Мол, да, война, она у всех нормальных людей вызывает протест, о чем тут говорить?
А говорить, на самом деле, можно о многом. Например, о том, что (если сравнить американские проблемы и русские) русская культура совершенно не может взглянуть на своего воина-освободителя, воина-мстителя, как на вонючее быдло, съехавшее с резьбы настолько, что его действительно можно пожалеть, но при этом обязательно задаться вопросом: кто ответственен за то, что обыкновенных парней из обыкновенной российский (или американской) глубинки отправили воевать с грязными непонятными моджахедами, а они, наши защитники, за несколько месяцев превратились в еще более грязных и еще более жестоких садистов из Тамбова или Иллинойса?
Америка, возможно, допускает не меньше ошибок, чем Россия, но Америка всегда учится на этих ошибках, а Россия – никогда. Так было уже ни раз, после вьетнамской войны американских кинематограф заставил общество корчится от мук совести не только в таких уже классических фильмах как «Охота на оленей» или «Рожденный 4 июля», но и в десятках, если не сотнях других. Только тот, кто не прощает себе и своей стране совершённые преступлений, способствует своему и ее выздоровлению. Там, где эти преступления замалчиваются, происходит то, что в России: исторический опыт оказывается бесполезным, он не учитывается в дальнейшем, потому что общество не хочет анализировать ошибки и преступления, а предпочитает о них забыть.
У России никак не меньше войн, чем у Америки. Но можно ли вспомнить хотя бы одно произведение о Великой Отечественной, о Финской кампании, о войне в Афганистане или в Чечне, где наш российский или советский войн был бы показан, как грязный жестокий убийца, причем не убийца-извращенец – паршивая овца в стаде, нет, как стадо озверевших, потерявших человеческий облик убийц и насильников, в которые превратились, превращаются и будут превращаться обыкновенные парни всей земли, ушедшие на войну.
В нашей культуре это невозможно. У нас солдат – святое, он часть народа. А народ – всегда прав. Свята и война – ратный подвиг. Увы, русская массовая культура – мобилизационная, по преимуществу, у нее кругом одни враги. Вот поэтому мы и бродим по пустыне, не понимая, что путь вперед возможен только после того, как будут тщательно и без прикрас рассмотрены все до единой ошибки и преступления прошлого. А так – непонятное, непереваренное прошлое, как провалившийся мост. Не пройти вперед, не проехать.
