О первой мировой и русском шовинизме
У автора, которого я буду цитировать, — плохая репутация. Ну очень плохая. Пожалуй, только у Гитлера со Сталиным хуже (про Путина надо подумать). Однако в двух случаях он высказывался здраво: первый, когда он осудил всплеск национального патриотизма после начала войны, ставшей первой мировой, и справедливо увидел эту войну, как борьбу «за раздел добычи, за то, кому скушать такие-то колонии и мелкие государства, причем на первом месте стоят в этой войне два столкновения. Первое — между Англией и Германией. Второе — между Германией и Россией. Эти три великие державы, эти три великих разбойника на большой дороге являются главными величинами в настоящей войне, остальные — несамостоятельные союзники».
Второй случай: осуждение (не в первый раз, кстати) русского великодержавного шовинизма и реанимации русской империи под советским соусом, отмечая неспособность государства «защитить российских инородцев от нашествия того истинно русского человека, великоросса-шовиниста, в сущности, подлеца и насильника, каким является типичный русский бюрократ». Не менее актуально звучат попытки дифференцировать «национализм нации угнетающей и национализм нации угнетённой, национализм большой нации и национализм нации маленькой.
По отношению ко второму национализму почти всегда в исторической практике мы, националы большой нации, оказываемся виноватыми в бесконечном количестве насилия, и даже больше того — незаметно для себя совершаем бесконечное количество насилий и оскорблений, — стоит только припомнить мои волжские воспоминания о том, как у нас третируют инородцев, как поляка не называют иначе, как «полячишкой», как татарина не высмеивают иначе, как «князь», украинца иначе, как «хохол», грузина и других кавказских инородцев, — как «капказский человек».
Поэтому интернационализм со стороны угнетающей или так называемой «великой» нации (хотя великой только своими насилиями, великой только так, как велик держиморда) должен состоять не только в соблюдении формального равенства наций, но и в таком неравенстве, которое возмещало бы со стороны нации угнетающей, нации большой, то неравенство, которое складывается в жизни фактически».
Мне только кажется, что в последней фразе сформулированы принципы политкорректности, столь ненавистной и современным русским патриотам, которые, переполняясь газами духовности, не ставят кавычек на первом слове, говоря «великая нация», и никогда не переспрашивают: великая чем, своим насилием?