Выбрать страницу

Об анархизме и государственниках по зрелому размышлению

Я подумал о вчерашнем посте и комментариях к нему, о странном, на первый взгляд, противоречии: доминирующем ощущении, что государство русское, которому доверия во внутренней жизни ни на грош, предстает таким выразителем самого важного, трепетного и беззащитного в нашей душе, которое право всегда и во всем и ошибаться не может в принципе. И, значит, мы будем защищать его ото всех ворогов до последней капли. То есть внутри – гадость непереносимая, а вовне просто выражение лебединой святости. Как так?

И здесь вот какое соображение: государство, с которым русский человек себя отождествляет, оно таково по множеству совершенно несвязанных причин. Скажем, даже солнце русской поэзии писало, что я, конечно, презираю свое отечество с головы до ног, но мне неприятно, если иностранец разделит со мной это чувство. То есть пока я внутри государства, я знаю ему цену, а как только смотрю на него, как смотрят все остальные, что расположены по периметру, и говорят, что оно – такое говно, что надо поискать хуже, то я сразу ощущаю, что это не кого-то постороннего критикуют и ненавидят, а меня, и тут же вспухает облако из чувства протеста.

Но есть и другие соображения, никак не менее резонные. Скажем, государство – это палач, что очень близко к действительности, а человек в нем жертва, причем жертва, прикипевшая к пытке со стоном стокгольмского синдрома. И поэтому человек, конечно, понимает, что государство – это какой-то коллективный Ежов вперемежку с Берией, любящий лицемерить и пытать, но только речь идет об отношении к этому государству как к подсудимому, каким видят его другие, не из нашего корыта, как тут же возникает этот самый синдром, и судить, по меньшей мере, не хочется. Потому что свыкся с ним и уже ощущаешь как родное и знакомое.

Есть еще один момент. Это соотношение формального и неформального. То есть государство – это апофеоз формального, и оно как форма заставляет вести себя так, как предписано, а предписано государство любить, врагов ненавидеть, ощущая это как самое главное в жизни. Причем не любить нельзя, это как бы условный рефлекс, попробуешь не любить — все, швах. Но любить только и именно в той его формальной ипостаси, которое мехом козлиным наружу. А вот внутри, где от вонючей кожи еще то затхлое амбре, долг как бы кончается. Не надо служить до последней капли, даже до первой не надо, так как тут начинается пространство частной жизни, а в этой частной жизни мы ничего никому не должны, и знаем, чего это государство стоит. Ломанной копейки в базарный день. Да и ее не стоит, мы же для него чужие, найденыши на этом празднике олигархической жизни – дети бездомные, играющие на помойке, и тем больше заботы. И мы знаем все-все, потому что трезвы и разочарованы, как может быть разочарован русский человек, у которого будущего с гулькин нос.

И когда это государство, которому мы по форме, вросшей в душу, прощаем все (кроме поражения), начинает там что-то требовать в той части нашего существования, которое частное, приватное, партикулярное, то тут — отлуп. Мол, прививайтесь, гады, нашим лучшим в мире Спутником, а не то помрете, как мы тут же на дыбы: нету в нашей частной жизни веры никому, да и никогда не было, одно притворство, а власти этой подлой и продажной — в первую голову. Потому что государство – это как бы я-для других, то, каким бы хотел быть или чтобы другие таким представляли. Какой-то просто русский человек в его развитии через 200 лет. Экспортный, короче, вариант. А внутри-то – какой есть, никому не нужный, всему знающий цену и никому не доверяющий, в том числе и себе. Так что ты, того, на кошках порепетируй сперва, на собачках Павлова, на мухах- дрозофилах. Знаем мы вашу заботу, вот она где.

Персональный сайт Михаила Берга   |  Dr. Berg

© 2005-2024 Михаил Берг. Все права защищены  |   web-дизайн KaisaGrom 2024