12 октября 1944
Олег Охапкин был удивительным хотя бы потому, что все его любили. Такой градус обаяния. Солнечного сврйства. При этом он всегда говорил, что называется, на гране фола. Помню, рассматривает он в комнате моей жены икону в окладе и говорит одобрительно: ты не забывай свою богородицу по жопе хлопать. Я даже помедлил: о богородице ли он, в смысле просторечного интимного отношения, или о жене, советы как вести себя в браке.
Это, кстати, была его коронная тема. Помню, позвонил он мне и попросил привезти ему в психушку у Измайловского собора (там и умрет) папирос, я даже не знал, что он опять в дурке. Конечно, накупил ему всякой всячины с избытком от чувства вины, и тут же убедился, что обаяние Охапкина не меньше, чем у Нечаева, сумевшего перевербовать караульных. Все нянечки, все медсестры, с которыми я увиделся, не чаяли в нем души и кляли на все лады сестру Охапкина, сдавшего его в дурку. «Вы бы посмотрели на нее, вот кто психическая без разговоров, а он — трезвей не бывает». Ничего не помню из того разговора в коридоре дурки, но уже прощаясь, типа благодаря за гостинцы, он сказал: хочешь мира в семье, никогда не мой под мышками.
Даже такие разные люди, как Бродский, Кривулин или Шварц были им очарованы, думаю, ни в чем другом они бы не сошлись: позы никакой, то есть вообще человек без пьедестала.
Помню Витька с восторгом рассказывал анекдоты об Охапке: мол, по поводу развода с женой подал заявление, где сообщал, что его жена ходила в ресторан и пила вино с коммунистами. То есть не ресторан его огорчал, а неумение выбирать компанию. На часах конец 1970-х.
А в объяснении в КГБ (кажется, по поводу участия в журнале «Община») писал: у меня каждая точка боговдохновенна. В том смысле, что не случайна.
Его детская миловидность так увлекла родную бабку и ее подружку, почитательницу Иоанна Кронштадского, что в нем стали видеть чуть ли не реинкарнацию Христа. Что не удивительно, в нем был какой-то свет, с посверкивающими пылинками. В нем не было железа. Все проходило сквозь, ничто не ранило, ничто не получало жесткого отражения. Ни кусочка зеркала. Улыбка в обрамлении плохих и желтых зубов. Редкое свойство: неамбициозное достоинство.