Пионтковский vs. еврейский фашист

 
Если говорить о настоящей границе, нас разделяющей, то это, конечно, не Путин. Путин следствие. И не Крым. И Крым следствие. И не Донбасс, не Сирия, даже не имперский комплекс и русское великодержавие. Хотя последнее — теплее, как говорили раньше в одной игре.
Приблизительно я бы обозначил это — как победу эмоциональности над рациональностью. Проявляется эта победа по-разному. Например, в отношении к фундаментализму. Не исламскому, как вы подумали, а любому. К убеждению, что какая-либо нация, группа или конфессия имеет неоспоримые преимущества, индульгенции на века вперед.
Звучит, признаюсь, жалко: какая-то эмоциональность, какой-то фундаментализм, какие-то индульгенции. Но в том-то и дело, что знаковый сдвиг вправо, и не только в России, является мировым трендом. И это сдвиг в сторону эмоциональности, которая, грубо говоря, испорченная, недоброкачественная рациональность.
Поэтому тех, кто ощущает опасность фундаментализма — как такового, без прилагательных, — естественно, намного меньше, чем понимающих тщету путинизма и крымнашизма. То есть фундаментализм не врагов (любые недостатки врагов вообще как на ладони), а фундаментализм, так сказать, друзей. Который умом не понять и аршином не огреть, как веслом.
Повторю, что я не вижу никакой разницы между национальным уточнением фундаментализма, но скажу, что по ряду причин наибольшее разочарование последнего времени — это упрямый (порой воинственный, порой стеснительный, зависит от географии и темперамента) еврейский фундаментализм или национализм. Он ужаснул, позволю себе пафосный (эмоциональный) глагол, не тем, что еврейский расизм хуже или лучше арабского, русского, фламандского или китайского. Не хуже и не лучше.
Просто когда я увидел, что удивительную терпимость по отношению к еврейскому расизму разделяют если не все, то многие интеллигентные эмигранты из России/СССР и многие умные интеллигентные люди внутри России, я понял, что ситуация намного хуже, чем если ее оценивать по критерию крымнашизма. Тут-то, по крайней мере, можно спрятаться за спиной иллюзии, что, русское великодержавие — это как бы от неграмотности и телевизора.
А вот еврейский национализм вполне образованных и умных людей — это, конечно, симптом куда более внятный и грозный, чего уж там. И этот симптом кажется мне системообразующим, потому что национальная идентичность если не иллюзия, по покойному Андерсену, то уж точно нечто психологическое и эмоциональное. А если эмоциональное побеждает рациональное даже у людей умных и образованных, то надежды как бы вообще уже нет.
Потому что получается, что фундаментализм наступает не из Сирии, не из якобы дикого средневековья исламского государства, уничтожающего памятники архитектуры, а от нас, вполне себе образованных и начитанных. Но также не умеющих совладать с собственным эмоциональным и, как следствие, пасующих перед национальными предрассудками.
И эта терпимость к собственному шовинизму лучшее подтверждение глубокой общероссийской провинциальности (провинциальность — это тоже один из видов победы эмоционального над рациональным), да и такого откровенного шовинизма среди образованных людей нет, конечно, ни в Америке, ни в Европе. Там это, как сказал бы Лотман, стыдно.
Именно поэтому я с таким вниманием отношусь к тем, кто способен сохранить трезвость и не поддаваться националистическим иллюзиям (те, для кого это — не трезвость, а предвзятость типа антисемитизма, дальше могут не читать, для них все свои аргументы я уже использовал).
Центральным для меня стал пример с отношением российского обществу к откровенно расистскому выступлению г-на Носика. Это заявление — чем больше сирийцев поубивают друг друга, тем Израилю и мне, еврейскому патриоту, только лучше — вызвало публичный протест только троих Пионтковского, Литвинова и Каспарова. Литвинов назвал Носика еврейским нацистом. Пионтковский еврейским фашистом. Каспаров заметил, что смотреть на жизнь сквозь прицел снайперской израильской винтовки — причинять вред тому Израилю, о котором вроде бы печется Носик.
Не буду повторять очевидное, их, конечно, никто не поддержал. Получается, все интеллигенты, у которых в советском паспорте стояло сакраментальное «еврей» в пятой графе, ненавидят сирийцев? Нет, к сирийцам они, в основном, относятся вполне себе равнодушно. Но осуждать кого-либо, кто заявляет об интересах Израиля, нет возможности. Израиль как бы святое, и осуждать его могут только антисемиты. То, что Израиль критикуется и в Европе, и в Америке, в том числе евреями, вызывает, надо сказать, недоумение, но в сегодняшней России — это невозможно. Это как бы встать на сторону врагов Израиля. А то, что добрая половина Израиля полагает непримиримую политику Нетаньяху — неправильной, это как бы леваки, бывшие патриоты СССР.
На самом деле все ровным счетом наоборот, советские патриоты первыми стали воинственными ура-патриотами Израиля (пейсы — повторю старую шутку — отрастали у членов КПСС уже в самолете), а люди с преимуществом рационального — это всегда частный случай.
Вернемся к противостоянию Пионтковского, Литвинова, Каспарова с Носиком, одним из, кстати говоря, витринных авторов «Эха Москвы». Не оскорбил в ответ Носик только Литвинова, причем, по простой причине, пост Литвинова в фб он не прочел или решил сделать вид, что не прочел. А так как общество его не осудило, то, справедливо ощущая за собой силу если не миллионов, то сотен тысяч, он, конечно, перешел в наступление.
Скорее всего, Пионтковский не понравился Носику за то, что был им обозначен еврейским фашистом. Фашист — обобщенное и сакральное оскорбление, которое может быть применено только к врагам евреев. Еврей не может быть фашистом, потому что это оксюморон: горячий лед. Хотя я считаю, что Носик — нацист, далеко, между прочим, не редкий тип среди современных советско-российских эмигрантов. Но более бесцеремонный, что ли. У него полная торба достоинств — он и против Путина, он и продвинутый интернет-деятель, он и популярный блогер. Все это так, но при этом нацист, каких судят в Европе, не берут на гуманитарную работу в Америке. И с которым дружат в России. Быть русским нацистом — позор, руку не пожмут, в приличном либеральном издании не напечатают. Еврейским нацистом (или фашистом, по обозначению Пионтковского) — ну, это как бы просто эмоциональная несдержанность: по сути правильно, но резковато, не более того.
Так, по моему мнению, относится к нацизму Носика наша либеральная публика. У него друзья во всех либеральных изданиях. Поэтому его оскорбления в адрес Пионтковского можно просто не заметить. Ведь не евреев ругают, а еврей (патентованная жертва) — у нас это разрешено.
Ему сказать, что лучший сириец — мертвый сириец, или хрестоматийное: русские — все рабы, или дальнобойщики — быдло, это как бы использовать гиперболу. Понятно, что исламофобия не скрывается, а акцентируется. Как и подозрение, перемешанное с ненавистью к беженцам в Европе. То есть такая артикуляция взглядов, которая в странах, считающихся цивилизованными (если, конечно, ты не Трамп, не Орбан и не Марин ле Пен), способна вызывать интерес у правоохранительных органов. Хотя и здесь: пока не убил, а только распространяешь человеконенавистнические воззрения, ты как бы еще ходишь в детский сад, а не в детскую комнату милиции.
С другой стороны, трудно не согласиться, что Россия — страна максимализма и, так сказать, свободных нравов, и в ней экстремистские суждения распространяются под особым контролем властей. Мы неоднократно убеждались, что все наиболее экстремистское и мракобесное в паблике использует акушеров из администрации президента, которые когда авторы, а когда и соавторы на гонораре. Я это не к тому, что Носик на окладе Кремля, но то, что там этот правый экстремизм и исламофобия нравятся, сомнений куда меньше.
В этом смысле показательной стала яростная дискредитация Пионтковского со стороны сторонников «еврейского фашиста». Дело не только в том, что приемы критики хрестоматийные: вор кричит — держи вора. Пионтковского, осудившего Носика, как фашиста, в ответ называют истинным фашистом. Типа: сам фашист, раз фашистом ругаешься.
Неизменным осталось гнетущее молчание либерально-оппозиционных СМИ: защитить репутацию одного из самых отчетливых и непримиримых критиков существующего режима желающих, как и раньше, не нашлось. Ввиду, скорее всего, уже указанного мифа: еврей всегда прав, критиковать еврея в антисемитской стране — раздувать антисемитизм. А то, что для осуждения «еврейского фашиста» понадобилась отвага, во много раз большая, чем для критики Путина, представители либеральных ресурсов попытались не заметить. Я не знаю, как у наших либералов с убеждениями, у меня нет оснований обвинить их огульно в шовинизме, но не увидеть здесь трусость — невозможно. Как, впрочем, и победу эмоциональности над рациональностью.