Почему нам не договориться

Речь пойдет в итоге о политике и политических пристрастиях, но то, о чем я хочу сказать, в каком-то смысле универсально. Нет однородных вещей. Чистых и однообразных в своей структуре, а если есть, то они просто исключение. Все лишь — пропорция.

Даже, не знаю, чистота, доброта, святость. Помните, как расстроился один из героев романа Достоевского, когда умерший старец Зосима «провонял»? Потому что он оказался состоящим из частей, какая-то часть, бОльшая или преобладающая казалась или представлялась чистой, святой, но что-то оказалось другой консистенции, другой природы.

И так — в общем и целом — во всем. В том числе в том, что именуется или приобретает репутацию почти очевидно дурного, злонамеренного, жестокого. Но и здесь нет чистоты материала, и всегда находятся вполне честные свидетели, которые приводят случаи, примеры бескорыстия или даже намека на благородство, какая-то непременная собака с повисшим ухом, какая-то заботливость к случайному клерку, прожилки светлого в черном мраморе. Или просто не вполне черного.

На этом, кстати говоря, построена пропаганда: она прекрасно знает, что все есть лишь пропорция между полюсами, не оттенки серого, но перелив от одного к другому, спектр. И нужно просто играть на нужной части клавиатуры, увеличивая пропорцию в нужную сторону. Типа, раздвигая меха аккордеона.

Да, история, которую, как принято считать, пишут победители, вроде как расставляет  акценты, кажущиеся окончательными. Но ровно до той поры, пока вам самому не захочется погрузиться глубже и упереться все равно в пропорцию. И то, что выглядит однозначным или кажется таким, всегда будет соотношением сторон и частей. И договориться здесь невозможно, потому что мы – если интеллектуальное подменить для наглядности физическим – смотрим со своим ракурсом, в котором, в зависимости от нашего отношения с предметом – светлое кажется светлее и уж точно преобладающим. А темное – лишь деталями, не меняющими сути. Или наоборот.

И попытка доказать тому, кто смотрит под другим углом, что вот в этом предмете темное затмевает светлое до такой степени, что и света не видать ни зги, мало плодотворно. Потому что другой наблюдатель видит эту пропорцию, это соотношение сторон, эту дробь между пустым и полным иначе, ибо эта дробь уже включена во множество внутренних конвенций (точно таких же пропорций). А разрушать эту связь – это поставить под угрозу собственное равновесие. А это то, чем мы дорожим, даже не всегда понимая, когда все началось.

Потому как то, что нам нравится (не будем говорить – любим) мы видим со стороны света, и свет светит нам в лицо, позволяя видеть лишь в общем, опуская ненужные и лишние детали. А то, что нам не нравится, что мы ненавидим – предстает прекрасно освещенным, даже избыточно освещенным, так что все детали рельефны, как старческие морщины, а общее теряется за приступом негодования.

Поэтому понять, почему у Путина столько сторонников внутри России сложно без упрощения и унижения их позиции, низведения ее до банального страха или корыстолюбия, которые, конечно, есть, но никак не меньше, чем у нас, воинов света, поддерживающих пятое и десятое вроде как по причине свободного выбора, но это все равно пропорция. И так по любому, собственно говоря, поводу: адепты 7 октября в отношениях Израиля с палестинцами Газы уверены, что все началось с этого чудовищного теракта. А сторонники палестинцев, что 7 октября лишь одна десятитысячная этого 7-го, ибо эти 7, 8 и 9 каждый день из полувека и нету сил их считать. И первые, и вторые понимают и даже видят перед собой пропорцию, но видят так и под таким углом, что темное в светлом сдвигается до неразличимого или малозначимого штриха, а светлое в светлом сверкает как искусственный алмаз с лучом солнца между граней.

И точно так же не работают аргументы, потому что они при любом тщании и строгости отбора приобретают цвет партийной принадлежности по причине того, что поневоле (или без неволи) увеличивают темное или светлое, в зависимости от взгляда.

Но я далек от признания относительности всего и отсутствия истины, на чем настаивает путинская пропаганда, хотя истина действительно отсутствует (или присутствует как пропорция), а относительность не обладает статусом отказа от ответственности за содеянное. Просто законы больших чисел, которые, в отличие от нас не просто разбираются в относительности лучше и подробнее, рано или поздно приводят в равновесие то, что кажется, не знаю, надругательством над правдой и милосердием или просто попыткой честности. Потому что, кроме попытки этой и других, у нас нет более точных приемов, хотя и попытка это пропорция.