Порно на два миллиарда

На сборах (после четвертого курса) на острове Муха, где нам присваивались офицерские звания, мы конспективно познавали этнографию советской армии. Рассказывать можно много, но к настоящему моменту подходит одна история: в какой-то день, когда мы были прикомандированы к кухне, возле кастрюль и обшарпанных плит пошатываясь прохаживался пьяный в зюзю прапорщик, который после каждого слова вставлял: кого ебет чужое горе. Иногда — для контраста менял в конструкции глагол — волнует. А потом возвращался к пластинке, будто набирал в легкие воздух. Ответ разочарованного стилиста на известную евангельскую максиму.
Поварихи были суровые и в четверть поджатого рта улыбающиеся женщины, по виду из офицерского сословия, это его не смущало, и их не смущало тем более в виду привычки. Если кому-то здесь привиделось что-то вроде Декамерона (восемь девок один я), это иллюзия, а на лицо что-то вывернутое наизнанку без оттенка сексуального, даже если сценку, как тряпку, выкручивать двумя руками.
Я вспомнил об этом в связи с историей показа интимной жизни и не менее интимных разговоров Касьянова из замочной скважины. Ну, что здесь сказать, очень хотелось бы, чтобы вместо Пелевиной был Ролдугин вместе с другом детства. Ну и Коротченко на закуску. И если делать, так делать: 3D и 5K, а лучше очки-гугл и весь отряд кремлевских чекистов с питерской удалью в гостях у армейского спецназа в Гюмри. Картина так и называется: на привале. Или в ожидании повестки.
Все-таки человек, похожий на Скуратова (кстати говоря, лилипутинских рук дело) был еще детством мануфактуры государственной порнографии и долговременного позора. Позора, у которого неминуемые и суровые последствии: у Касьянова — всего лишь пассия (одна и без охраны) — что точно не стыдно даже по кремлевским понятиям. Но вы открыли новую вкладку журнала — ебать любых кремлевских с криками: а ну-ка, девушки, а ну-ка, юноши, лошади, козел Тимур, синагога на Лермонтовском, все сюда, давайте, друзья, шире круг.
Я не идеализирую наши тюрьмы, но создателей фильма и его инициаторов здесь, что называется, примут, хоть платье с оборками и помаду приноси: Машкой будешь. Игра в сексуальные наказания опасны, у зоны и будущего свое представление о приличиях. Хотя есть в действиях власти, надо признать, последовательность: как любители хардкора, они все ведут к тому, чтобы переворот в будущем был — хотел сказать: садомазохистским — нет, садистским, без изысков.
Это все при том, что Касьянов совсем не герой моего романа, а Парнас — не партия моей мечты. Но если даже меня властным Пазолини и Вендорсам удалось пробить на сочувствие к объекту их издевательств, значит, правы международные расследователи, нашедшие клад Кощея-бессмертного в офшорах. Ведь не боялись бы, не крошили бы падлы батон.