•     Новости
•     Проза
•     Статьи
•     Видео
•     Галерея
•     Кафедра
•     Био
•     Критика и интервью
•     Друзья и годы
•     Архив

Помните, кто сказал, что банальные вещи — это те, что открываются в последнюю очередь? Не помните, и не важно. Важно понять, то за банальные такие вещи могут сейчас открыться, потому что очередь до них, кажется, дошла.

О какой последней очереди речь? О той, что может наступить, потому что, как мне представляется, никогда тот мир, в котором нам случилось жить, не был к этому так близок. Потому что если человек, плохо и мало понимающий историю, посмотрел на карту, нахмурил лоб и решил убить за здорово живешь несколько десятков тысяч человек, а скоро и сотен, тысяч, конечно, и если ему будет светить поражение, то почему бы ему, собственно говоря, не поубивать миллионы?

То есть в истории, безусловно, были деятели, на совести которых куда больше, чем у Путина на конец апреля 22, но чтобы начинать войну просто без повода, а типа, чтобы показать свою крутоту, такого я не припомню. То есть в моем детстве шпана стояла порой у дверей, не знаю, институтского клуба, где устраивались студенческие танцы, или около провинциального ресторана, чтобы напасть на кого-то, отметелить и таким образом покрасоваться перед какой-нибудь глупо хохочущей группой девушек с семками в кулаке. Но это хулиганы, парни из неблагополучных семей, второгодники с двумя извилинами и плохой генетикой, но чтобы руководитель крупной страны вот просто так, от неудовлетворённых амбиций и обиды на страну, которая его не уважила как старшего брата, взял да и начал кровавую бойню с бомбардировками городов и жилых кварталов, с натравливанием своих солдат на давно невиданную жестокость, это каким безмозглым и бесчувственным дебилом надо быть, да?

А теперь представьте себе, что украинцы дадут пизды бандам светлого русского воинства, и что, пойдёт Путин не солоно хлебавши домой, глотать сопли и извиняться за то, что вверг сразу две страны в жестокую междоусобицу? Да никогда в жизни. Ему легче отправиться якобы в рай со всей своей кодлой, но зато весь остальной мир сопроводить в ад. У него не заржавеет, по крайней мере, я не знаю, когда ещё человечество, так сказать, зависело от столь неуравновешенного, больного на маленькую головку и очень глупого человека, я просто не знаю.

Не знаю, потому и говорю о банальных вещах, которые открываются в последнюю очередь. И какие это вещи, спросите вы, я отвечу — банальные. А что самое банальное на свете? Конечно, у кого как, но я считаю, что нет ничего банальней, чем мечты о справедливости.

Потому что том мире, в котором мы очутились, справедливости в общем и целом нет. То есть почти нет. Ее нет на уровне обыкновенной человеческой жизни, это нам очень хорошо известно и понятно; ее нет на уровне жизни, так сказать, народов и стран, что могут рассказать те, кого в этой жизни убивали и травили просто так, почти просто по имени. Но мечты о справедливости не будоражили бы душу всем на самом деле поколениям, если бы ее вообще никогда не было в помине. Потому что эта самая справедливость порой случается, совсем не тогда, когда ее ждёшь, а скорее, когда совсем не ждёшь. И она случается не как, мол, крикнул злое — получил по пизде мешалкой, нет, как раз в таком близком приближении никакой справедливости не дождаться. Но вот когда дело начинает идти о больших числах, об очень больших числах, то здесь что-что похожее на справедливость иногда маячит.

Что я имею в виду. Вот поступает человек плохо, очень плохо, типа, говно человечек, убийца и бандит, так вот никакой справедливости он может не дождаться, а напротив: все награбленное и сворованное вполне может успеть передать своей семье. А та только приумножит, и значит, несправедливость только возрастет как трава на дворе. Но вот если что-то состоит из больших чисел, ну, очень больших чисел, то здесь справедливость порой случается. Скажем, возник в Германии нацистский режим, сколько у него на совести, не нужно и объяснять. И как бы не был Гитлер удачлив, а немецкий солдат умел и храбр, но, в конце концов, немецкому народу пришлось заплатить по счету. Да и бывает ли иначе? Бывает, конечно, но прошлый век как раз полон примеров, когда за массовые преступления убийцам и кровососам приходилось платить. И режиму Пол Пота, и Милошевичу с Каддафи и Саддамом Хусейном, и даже папаше Дювалье (пусть не самолично, но посредством отпрыска своего). Конечно, можно вспомнить и тех, кто не заплатил ни копейки или пока не заплатил, но все-таки, если речь о больших числах, то справедливости легче осуществиться, хотя, конечно, мёртвых и униженных не воскресить и не успокоить.

Поэтому я и написал о тех банальных вещах, что открываются в последнюю очередь. Потому что пока Путин творил местные такие, локальные преступления, все эти жалкие мечты о табакерке и шарфике были просто признаком слабости. Но когда счёт пошёл на десятки тысяч, то здесь сразу – слышите, слышите щелчок? — перескакивает счёт на другой регистр, и справедливость, о которой вообще-то стыдно говорить, начинает где-то ворочаться в углу, шуршать, как мышь с сором. И дышит. Дышит. И мы начинаем понимать, что даже если Путин не успеет ответить за совершенное им, то русский народ великий наш — как сообщество больших чисел вряд ли увернётся от справедливости, которая не любит судить по мелочам, а вот крупное спускает куда неохотнее.

Так что случайная фраза о пожнёшь бурю, если посеешь ветер, это именно о той банальной вещи, которая открывается в последнюю очередь. Конечно, пока ещё эта последнюю очередь не настала, да и может не настать, если кретин, который ради фанаберии убивает девятками тысяч, возьмет и поставит на кон всех нас, хотя бы ради того, чтобы эта банальность не воплотилась. Но если не поставит, или не успеет, или в голове пары из ближнего круга озорная сверкнёт мысль: а может, не гибнуть мне и детям моим ради урода и его уродских затем? Кто знает, какие банальные вещи возможны в последнюю очередь. Потому что все реально, все возможно, случай — это тоже такая же банальность, как сеяние ветра. Умеешь сеять ветер, умей и саночки возить в самую что ни есть бурю с мглою.