Путин как аспид
С изумлением прослушал вчера беседу Ходорковского с Пастуховым, нервом, болевой точкой которой оказалась поддержка Ходорковским мятежного Пригожина, многим показавшаяся неуместной как поддержка жабы в ее борьбе с гадюкой. Но Ходорковский при всех его финансовых и предпринимательских талантах человек, надо сказать, простой, и ему меня трудно изумить. А вот Пастухов, который из товарищеских чувств взял на себе неблагодарную задачу объяснения правильности позиции Ходорковского, озадачил меня куда больше.
Дабы было понятно, почему можно выступать на стороне Пригожина, если он борется против Путина, Пастухову пришлось воспользоваться теологическими терминами в виде абсолютного зла. То есть он объяснил все с прямодушием и незамысловатостью, что если для вас Путин — абсолютное зло, то можно встать на сторону практически любого относительного зла, так как относительное зло точно лучше абсолютного.
Я уже и не припомню, когда меня что-либо изумляло до такой степени. Ведь для использования термина «абсолютное зло» надо обладать инструментом различения относительного зла, его градаций и определения абсолютного зла, которым, как известно, является Дьявол, но исключительно в теологическом пространстве. Возможно, Пастухов накануне читал книгу Еноха, вообще проникался библейской метафизикой, но при всем желании любого политолога быть понятым своей аудиторией, мне кажется, я ещё ни разу за последние годы не слышал, чтобы о политике говорили в библейских терминах, что иначе как отчаяние трудно идентифицировать.
Потому что таким образом политология откатывается в лучшим случае к романтической эпохе, в худшем — к средневековой с ее терминологией истинного-ложного, добра и зла. Что различает не человек, а единственно возможный арбитр в виде Церкви, имевшей или имеющей волшебный фонарик для отчетливого отделения и размежевания полюсов добра и зла при помощи своего авторитета.
Я не думаю, что нужно здесь доказывать архаичность представлений об абсолютах, куда полезнее, наверное, будет задаться вопросом, как такой вполне рациональный человек с юридическим бэкграундом и Уголовным кодексом в душе дошел до использования теологических жупелов в политологии? И ответ, в общем и целом, прост: от любви. Ему так было обидно за Ходорковского, которого многие критиковали за слишком горячую поддержку Пригожина, что он решил вставить эту коллизию в такую отчетливую рамку, чтобы сам багет отвоевал его правоту.
Говорят, любовь, зла, полюбишь и козла. Но не столь же зла и дружба, особенно с удачным финансистом и предпринимателем? То есть я знаю вполне порядочных людей, которые полагают, что российская оппозиция не должна брать деньги Ходорковского, потому что они такие грязные, что как бы можно испачкаться. Но если эту грязь сравнить с абсолютной грязью, с грязью дьявола, то понятное дело — эта грязь становится почти небесной чистотой.
Вообще абсолюты очень удобны, они позволяют себя ощущать на стороне добра хотя бы потому, что ты бичуешь зло. Но такая теологическая дилемма таит в себе неразрешимые вопросы: если Путин — абсолютное зло, то есть полное и окончательное отсутствие добра, то как быть с российским глубинным народом, как бы поддерживавшим Путина и поддерживающим его и во время войны, и во время оккупации Крыма, и во время сегодняшних репрессий? Разве что поражение, пожалуй, разлучит их, но ведь это поражение пока еще не случилось? Или те, кто поддерживают Путина — тоже на стороне абсолютного зла или он их обманул как несмышленых детей и силой соблазна заставил выбрать сторону зла?
Да, на интересную, хотя и опасную дорожку вступил политолог Пастухов или уже не политолог, а пророк? Не Владимир, знаем мы этих Владимиров, а Георгий Победоносец? С пылающим углем вместо сердца, с копьем в сильной ловкой руке, способном зорко поражать Дьявола и отделять добро от зла с точностью ножа, по которому водка стекает в рюмку с томатным соком?
И уже не знаю, что подумать: не поддался ли политолог Пастухов столь изощренному и редкому искушению, не соблазнил ли малого сего тот, кто знает, что добро от зла отличаются по определению? Как истина отличается от лжи, красота от уродства, а жизнь от смерти?