Собянинские миллионы
Сообщая читателям, что он «список кораблей прочел до середины», поэт говорит об однообразии списка, его не имеет смысл читать дальше, новой информации уже не появится. Алексей Венедиктов, оказавшийся в списке получателей сотен миллионов от мэра Собянина, утверждает, что его случай особый, он, в отличие от Маргариты Симоньян, Тиграна Кеосаяна, Ксении Собчак, Константина Богомолова, телеканала RTVI, все более становящегося пропутинским, а также политтехнологов кандидатов в депутаты от «Единой России», зарабатывал не на пропаганде достижений и славословий в адрес мэра Москвы, а на просвещении и образовании. Получив намного больше других, он выпускал на эти деньги в рамках того, что он именовал «отличной образовательной историей», рассказы об истории каждого московского района в отдельном иллюстрированном издании, которое необходимо каждому школьнику, каждой московской семье.
У нас, кажется, есть с чем сравнивать столь популистский проект, обращённый к максимально широкой аудитории, это — дореволюционное издание журнала «Нива», ставшее рекордсменом по охвату читательской аудитории, в том числе потому, что стоило крайне дешево, а в приложении к журналу выходили полные собрания сочинений русской классики.
Журнал «Нива» тоже был иллюстрированным, сочетал злободневность с просвещением, много показывал и рассказывал, но разница с проектом Венедиктова бросается в глаза: для максимального охвата и удешевления издания журнал «Нива» выходил на очень дешевой бумаге, представляя собой сочетание энциклопедичности с увлекательностью. В то время как издания Венедиктова представляются рекламными, имиджевыми буклетами, где короткие рассказы соединяется с дорогими в исполнении иллюстрациями на глянцевой бумаге. И, скорее, способны стать рекламным изданием для районного начальства, чем компендиумом знаний для широкой аудитории школьников и их родителей.
Это предназначение раскрывает и способ распространения – не продажа, как у «Нивы», за доступную для большинства и не очень большую цену, а подарок, который скрывает на самом деле то, что, оказавшись на прилавке, «Мой район» Венедиктова вряд ли вызвал бы интерес, да и стоил бы слишком дорого.
Объясняя, каким образом ему удалось получить на более чем спорный и странный проект 680 миллионов рублей (или 10 миллионов долларов), Венедиктов и его адвокаты, бросившиеся защищать предприимчивого издателя, делали акцент на уникальности проекта и удачливости Венедиктова как бизнесмена от издательского профиля. Но в чем, собственно говоря, уникальность? Может быть Венедиктов в качестве авторов своего издания позвал наиболее известных писателей, историков и краеведов, способных своими именами и знаниями привлечь внимание широкого читателя и таким образом оправдать дорогостоящее издание? Нет, авторами, в основном, стали сотрудники и авторы радиостанции «Эхо Москвы», потому что занимались по большей части копипастом, и, за ничтожным исключением, никакой уникальной или авторской информации читателям не предоставили.
Поэтому утверждение Венедиктова и его защитников, в основном, работавших или сотрудничавших с «Эхо Москвы», что он выиграл тендер, то есть победил конкурентов в честном соревновании, а не получил огромные деньги за продвижение интересов мэра (в том числе на ниве электронного голосования, позволившего власти обвести вокруг пальца оппозиционных кандидатов, добиться большинства в Думе и продлить срок пребывания Путина у власти), выглядит убедительно далеко не для всех. И то, что Венедиктов в рамках своих расчетов показал, что в результате сам ничего не заработал, ибо пустил – после объявления его иноагентом — личный гонорар в размере 23 миллионов (или примерно 350 тысяч долларов) на выпуск оставшихся изданий после закрытия «Эха Москвы», принципиально ничего не меняют.
Скажем, уголовное дело против руководителя Гоголь-центра Кирилла Серебренникова было основано на претензиях в использовании суммы ровно в 10 раз меньшей – 68 миллионов, за которые режиссер поставил и предоставил публике десятки популярных спектаклей, которые посмотрели многие тысячи зрителей. И в принципе уголовное преследование обвиняло Серебренникова за то, что спокойно делал Венедиктов – обналичивал полученные из мэрского бюджета суммы и распределял их по своему усмотрению.
Объясняет ли это тот эмоциональный фон, который сопровождал сообщение сотрудников ФБК Марии Певчих и Георгия Албурова, что перечисленные в их расследовании журналисты, политтехнологи и провластные кандидаты, подкупленные за различные услуги, занимались «воровством на благоустройстве»? Конфликт между фондом Навального и бывшим главредом «Эха Москвы» носит давний и принципиальный характер. Деятельность Венедиктова на протяжении десятилетий сопровождалась довольно-таки полярными оценками. И если одни утверждали, что Венедиктов, в том числе помогая городской и федеральной власти, спасал от закрытия уникальную радиостанцию, просуществовавшую только при Путине более 20 лет. То не менее многочисленные критики упрекали главреда «Эха» за конформизм и соглашательство, за то, что под его руководством радиостанция потеряла отчетливость своей либеральной позиции, что, как уверяли критики, по соглашению с властью Венедиктов почти в равной степени приглашал на свои эфиры критиков режима и его апологетов, размывая столь важную в условиях крепнувшей авторитарной и лживой власти политическую позицию. Что в том числе и на совести Венедиктова та политическая аморфность общества, которое приняло на ура все ужесточающийся курс путинской власти, завершившийся репрессиями и войной против Украины.
Мол, существует не правда и ложь, а множественность правд и позиций, в которой конформизм или провластное хоровое пение ничем не хуже политической определенности с критикой власти.
Но эта полярная разноголосица относится к разряду эмоциональных суждений: нет возможности корректно доказать, что та половинчатость позиции, отстаиваемой Венедиктовым как главредом радиостанции, явилась одной из причин дезориентации общества, а не наоборот, как утверждают адвокаты Венедиктова, сохраняла последний оплот либерализма в авторитарном путинском море максимально долго.
Кто в результате окажется прав, те, кто хвалят Венедиктова за ловкость и умение маневрированием сберечь хоть что-то, или те, кто еще раньше включал Венедиктова в список главных коррупционеров и сторонников путинского режима? Теория малых дел или принципиальность? Пока теория малых дел побеждала на предыдущих поворотах русской истории. И считать, что произошел какой-то перелом, и в России восторжествует принципиальность, кажется, нет никаких оснований.