Сука-любовь

Поехал Путин перед инаугурацией с Медведевым в Эмираты, типа отдохнуть, погулять анонимно в незнакомой тесной толпе, понырять за амфорами во внутреннем бассейне с охраной в три обхвата, послушать игривых цикад на вечернем берегу, утопающем в душных запахах кунафы и хариры и шорохах в саду пугливых влюбленных в сандалях на босу ногу. Не пузо же на забаву гопоты из Крыжополя греть на пляже. В одну из ночей в президентском номере, соединенном с номером для новобрачных крытой стеклянной галерей из неба и резной кости, внезапно зажегся неделикатный свет, будто вставили в зенки бенгальские огни, влетели маски-шоу в черном камуфляже с арабским акцентом, и всю компанию загребли в каталажку по доносу коридорного Омара, который на поверку оказался Захарием Полипчуком из села Блудники с Ивано-Франковской области, в синих атласных трусах с вышитым трезубцем спереди.

И Омар-Захарий, спотыкаясь, как конь на кладбище, донес, постоянно сглатывая слюнку и кося левым глазом с назревшим ячменем в форме слезы, что постояльцы пилятся в жопу еженощно, по многу бесконечных дебютов, без перерыва на намаз.
Вызванный на следующий день судья в чалме, в белом ихраме (черный не достали) с узкими туфлями с загнутыми носами, с накинутой на плечи джуббой, гортанным голосом, будто полоскал горло хлоргексидином и пробулькивал сквозь него хрипотой из песни “Порвали парус”, поинтересовался: “Спрошу только раз, балабан, потому пеняй на себя, сколько раз имело место богопротивное сношение, называемое у вас пустить по шоколадному цеху или шашлыком, а может, скажешь, просто играли на флейте? Только мне здесь не валить на безглазого, раз соврете, по яйцу без корней Омар Лаврентьевич из Блудников оторвет на медальон без предупреждения, два соврешь, и ни гони беса, это уже не ко мне”.

“Три”, хватаясь за голову, запел дисконтом на мотив “Полета шмеля” Димон, “два” прервал нервно старшой как лопатку саперную вкопал. “Так три или два, это, объясню популярно: в одном случае — побивание камнями и каторга или рабство у пиратов в Сомали, пока не возьмёте Босфор и Дарданеллы, во втором — Ваша честь, Дима не в теме, я сейчас все объясню, у нас тоже есть — только два, а потом все — Гаага, но если третий с мылом в жопе, то уже можно, и за третий это не считается. Вот Панфилова говорит — алямс-тралямс, ебал я твою Панфилову-шиксу, не вспоминай здесь за нафталин без нужды, это у вас третий с мылом в жопе не считается, а у нас еще как считается, пакуйте апельсина вместе с додиком, и покажите ему эдельвейс со всей охраной». “Я узнал его, узнал, Вова, это Сечина эшафот, у него и судья поддельный, это Валуев из Думы в роли амбала для отвязки, только обритый и с бородой Черномора, кричи Шойгу, он где-то здесь на подхвате, его песня, пусть с кичи нас достает, иначе кора…”.

Ничего ему по слухам никто не ответил, только гулкое эхо из коридора. Как будто от порыва ветра сильно ударила незакрытая на шпингалет оконная рама. Раз, ещё раз. Ора-ра. Орара? Мама орара, и папа орар. Орарь, двойной какой-то.