Только детские книги
Понятно, что многие, ругающие на чем свет стоит Путина, лукавят. Путин им помогает, даже если они не дают себе в этом отчёт. Но Путин — это открытая дверь, в которую заходят званые и избранные, благодарящие и неблагодарные.
О неблагодарных и речь. Вот типичная ситуация: умирает какой-нибудь знаменитый актёр или режиссёр, писатель или журналист, и не все, но многие пускаются в воспоминания и причитания. Мол, я ценил не эту его наиболее прославленную ленту, а вот эту, находящуюся в тени (мол, знаем толк в необщем выражении таланта).
И как почти всегда кто-нибудь обязательно испортит торжественность и чувствительность момента и упрекнёт покойника в гроб: да ваш именинник Крым славословил, о Сталине сказал то-то и то-то с растяжкой. И тут же, конечно, натурально скандал: мол, не сегодня упрекать душу, ещё не до конца отлетевшую. Да и вообще: сколько в вас злобы, господа.
А ведь о чем идёт речь? Умирают все как на подбор советские люди и советские деятели культуры. Это после перестройки они (или некоторые) ушки поприжали, демократически-страдальческий лоск культивировали, так как помнили о себе разное и разных людей, их помнящих, знали.
Но это когда было. Один знакомый — отнюдь не диссидент, но предпочитавший не пачкаться, рассказывал, как его в конце 80-х как-то поймал в коридоре директор их гуманитарного института и пряча глаза попросил, если до этого дойдёт, замолвить слово перед своими, чтобы простили, если можно. И был директор как бы почти либерал, но при этом все хорошо понимал и помнил, и про память других не сомневался. И такой был страх от идущей перестройки, то пытался стелить соломку там, где и не надо как бы.
Но этих людей Путин одним махом спас. То есть он так все развернул, что бояться советских подвигов уже не нужно, даже наоборот.
И поэтому когда появляется необходимость подвести черту под биографической сметой, отчасти или почти полностью советской, то никакого стеснения уже нет. Это в начале перестройки было боязно, а теперь вообще нет этого различения советское-несоветское, какая разница. Главное, чтобы с талантом было сделано: написано, снято, а все эти идеологические тонкости — так, реверансы времени, кому они сейчас интересны.
Одно из наиболее приятных заблуждений и состоит в том, что во всем этом постыдном мороке путинской эпохи виноваты какие-то питерские, кгб-фсб, на крайний случай Ельцин и семья, обменявшая покой на власть гопоты из подворотни на Песках. Но и это все пройдёт, так как этому моменту, да, позорному, но противостоит вся почти русская культура, десятки, сотни, тысячи талантливых людей, поток которых ни советская власть, ни путинская прервать не может.
И нет большего оскорбления предположить, что не то что советская, русская культура в самых что ни есть классических образцах куда больше отвечает за этот последний вираж, да и вообще почти за все. Потому что культура — не музей, не концертный зал, не эстетическое переживание (хотя и оно), а рельсы-рельсы, шпалы-шпалы, по которым катит поезд нашей невесёлой запоздалой жизни.
Не хотите рельсы — берите дорожное покрытие, гравий, щебенка и асфальт, по которым шагают пешеходы и катят трактора и мопеды: условие жизни, а не вид из окна на красоты.
Конечно, сводить все к эстетическому и экстатическому переживанию — как удобно. Потому что эстетика как бы модуль — знак, отрицательный или положительный, не важен, важен талант. А то, что мы давно в жопе, это Путин, Ельцин, питерская подворотня, что в люди вывела меня. Бескультурье, одним словом. А культура наша могучая кучей противостоит этому по мере сил, и обязательно когда-нибудь возьмёт своё, когда на гребне волны будет возноситься не грязная пена дней, а пение. Аонид, например.
Сегодня нелепо пенять на то, что советская сволочь, которой место под лавкой, опять сидит в красном углу и ничего не стесняясь, пишет мемуары: конечно, это светофор мигающий по имени Путин. Но он ли один? Вся перестройка началась с того, что в объятия либеральной советской интеллигенции бросились те, кто выдержал искус нищетой и грозящей тюрьмой, а вот испытание успехом не выдержал. Был бы жив Пригов, я бы ему попенял, что у него на совести отмытая репутация либеральных совков, которые ему бросились рукоплескать, а он обменял свою репутацию на успех у тех, с кем за 5 лет до того на одном поле срать бы поостерегся.
Так и отмыли репутацию чёрного кобеля. И никакие эстетические достижения московского концептуализма уже не помогут. Может быть, когда-нибудь потом, через поколение или два. А сейчас почти полностью в минус. Потому что культура — не удовольствие от чтения, не образ и прием, не шинель и качель (туда-сюда-обратно), а условие существования. А эти условия именно такие, какими позволяет культура с ее правилами, репутациями, мифами и баснями. И хотя многим хотелось бы полагать, что это несмотря на культуру, а на самом деле: благодаря ей.
В парше и кале, в говне и проказе, вся порча от культуры детской, какая есть, была и будет. А вы: только книги читать. Только детские думы. Вовремя надо умирать.