© Дело, 2008
Человек отличается от страны. В том смысле, что человек может быть сколь угодно преступен, но справедливость наказания вполне может разминуться с ним. Человечеству с этой несправедливостью было всегда трудно смириться, поэтому и появилась, наверное, идея Страшного суда, способного каждому воздать по делам, но, увы, где-то там, за линией горизонта.
А вот со странами все не так. Преступные страны, их авторитарные и тоталитарные режимы всегда терпят крах. Причем здесь, в реальном пространстве и времени. Мы открываем историю и узнаем, как разваливались построенные на крови и несвободе империи типа Римской или Персидской, Инков или Чингисхана. Сколько их было – воинственных стран, которые лишали свободы других, проявляли жестокость, проливали кровь, делали то, что вызывало отвращение и ненависть современников. А себя всегда оправдывали какой-нибудь миссионерской идей – мол, они несли просвещение варварам, стремились освободить Гроб Господень, колонизовать дикарей – Франция, Англия, Испания, Португалия, Австрия. Все они были наказаны историей за национальное высокомерие. Другое дело, что наказание часто обрушивается на головы потомков. Скажем, несколько веков взрывают ирландцы англичан, а баски – испанцев. Конечно, эти взрывы и убийства – причем справедливо – истолковываются как терроризм. Ведь очень не хочется признавать, что это в том числе и наказание истории – за имперские амбиции, за народы, лишенные в прошлом свободы, за уничтоженную и униженную национальную самобытность стран более слабых. Да, очень часто преступление и наказание разделяют десятилетия, столетия, и историческое наказание не осознается как наказание за политическое преступление.
Но не всегда. Возьмем, Германскую империю. Скажем, в прошлом веке. За агрессивность, высокомерие, желание всех построить она терпит сокрушительное поражение в Первой мировой. У Германии отнимают территорию, наказывают колючими контрибуциями. Но – идея империи еще не окончательно перебродила — этого оказывается мало. Империя опять возникает, уже в национальном обличии, как вечно юный и самодовольный Третий Рейх. Мир, с отвращением взирающий на то, что творят нацисты, не сомневается, что рано или поздно Гитлер сломает себе шею. Двенадцать лет европейского кошмара, и опять следует жесточайшее историческое наказание, с трудом, но осознающееся народом как историческая справедливость. И имперская воинственная история немцев остается, кажется, в прошлом.
А вот японцам и их империи оказалось достаточно одного, но еще более болезненного урока. Не знаю, кто, кроме Клио, в состоянии оправдать атомные бомбардировки Хиросимы и Нагасаки, ведь погибли по большей части совершенно невинные и мирные люди, единственным преступлением которых было то, что они были просто японцами, при молчаливом, пассивном или активном участии которых строилась агрессивная имперская политика Японии. А то, что историческое наказание часто сваливается на головы не тех, кого следует наказать, в этом история не виновата. Она, Всемирная история, тем и отличается от истории одного человека, что орудует на примере больших чисел, не различая лиц и судеб, не отделяя виноватых и невиновных. У нее, скажем там, другие инструменты.
Но японцы – после Хиросимы и Нагасаки – стали действительно мирным народом, агрессивность и имперские амбиции как рукой сняло.
Конечно, у русской Империи (российской, советской, теперь – путинской) грехов никак не меньше, чем у японской, немецкой или испанской. Она подводила под свое имперское ярмо десятки народов и десятки стран – уничтожая людей, проливая кровь, лишая свободы. Но все те уроки, которые преподносила ей история, так и не были ею усвоены. Как и Германская империя, она проиграла в войне, но бацилла агрессивности все еще бродила, и Россия сразу из Мировой впала в не менее кровавую, Гражданскую. Некоторые после гражданских войн приходили в себя, но Россия, став уже советской империей, продолжала свои имперские завоевания, не забывая миллионами уничтожать свой собственный народ.
Казалось бы, что может быть ужаснее? Но вот наступает время очередного предупреждения – имперский СССР разваливается вместе с Варшавским договором, держащим за шиворот половину стран Европы. Но идея осознания истории и своей роли в ней, своей ответственности за причиненные другим народом несчастья, так и не находит себе места в душах людей. И – как ни в чем не бывало – вновь вокруг имперской идеи строится политика следующей реинкарнации русской идеи, которая, скорее всего, и состоит в том, чтобы, не умея обустроить свою собственную жизнь, заставлять жить по-своему других, которые научились жить лучше. То есть – научились истории.
Стоит ли говорить, что история всегда наказывает беспощадно. Ты разрушаешь чужие города и утюжишь танками мирные дома. Твои города будут разрушены, и твой дом уползет под гусеницы танка. Ты проливаешь кровь, глумишься над слабыми, повелеваешь бессильными. И твоя кровь прольется, и ты станешь навечно слабым и бессильным. Ты размахиваешь ядерной дубинкой, и тебе – вспомни Японию – никуда не уйти от возмездия. Ведь урок Истории простой – образумить. Вернуть к образу обыкновенного человека, не навязывающего другим того, чего не желал бы для себя. А точнее – просто не навязывающего ничего.