В ожидании письма
Причина эмоционального тона дискуссий, возникающего по любому, даже не столь важному поводу, как чужие убеждения и нетерпимость к ним — не бином Ньютона. Незнакомому человеку можно с размаху впаять в лоб оскорбление любого калибра, отказать в праве на неангажированность, с порога встать в позу поучающего: книгу когда-нибудь открой, паря, извилинами пошевели, чтобы не отмерли за ненадобностью, напиши отчет в Госдеп, что с заданием не справился по врожденной дурости. В ауте презумпция доброжелательности и терпения: нас, с нашей доверчивостью, так часто и непрерывно наябывали, что легче совсем никому не верить, хоть три тома цитат приведи, а если и верить, то монстру вранья — из чувства противоречия, которое ничто иное как доступная защита права на свободу, пусть и свободу от правил.
Наша психологическая жизнь хуже войны, потому как в какой стороне враг — непонятно, и круговая оборона — единственный выход из окружения. У каждого, конечно, свой критерий нормы, у меня — почта, потому что нет ничего проще и древнее и, одновременно, симтоматичнее. Когда общество найдет в себе силы на подвиг социальной вменяемости и перестанет пиздить посылки и бандероли у самих себя, то есть левой рукой воровать у правой, прозвучит волшебный серебряный колокольчик, и человек с цифрой пять на медной бляшке войдет в наш дом розовощеким вестником общественного здоровья со словами: вам, блять, письмо. И мы поймем: дома, дома, мы, наконец, дома.