Заколоченное окно в Европу
Уже несколько раз я подвергал критике позицию российских либералов оппозиционного извода, которые после начала агрессивной и жестокой войны в Украине, начатой Россией, оказались на Западе из-за опасений репрессий от путинского режима. И здесь, в положении новых эмигрантов, всегда неустойчивого и неопределенного, продолжили свою журналистскую или аналитическую деятельность.
Мои претензии, возможно, кому-то казались избыточными, но моя критика была направлена на то, что практически все без исключения новые (или старые, то есть уехавшие до начала войны) политические эмигранты в своем анализе или своих журналистских репортажах всесторонне и последовательно критиковали путинский режим за войну и при этом тотально отказывались от анализа или критики как позиции Запада, так и Украины.
В этой ситуации ампутированного анализа, в которой критике подвергалась только одна сторона, все эти многочисленные тексты, репортажи и интервью с неизбежностью превращались в антироссийскую пропаганду. И в условиях продолжающейся жестокой войны, в которой статус Украины как жертвы неспровоцированной агрессии не оспаривался (не оспаривается и мной), многие, возможно, не видели в этом большого греха. Да, в минусе интеллектуальная честность и то, что понимается под облаком по имени профессионализм, но когда говорят пушки, музы, в том числе из отряда журналистики и аналитики, молчат. Или говорят, но повернув голову только в одну сторону.
Понятно, что во время войны меняются все ее участники, как агрессор, так и жертва: политические изменения в России стремительно превращали ее во все более репрессивное государство, уже не столько авторитарное, сколько тоталитарное и карающее всех, кто позволял себе мнение , отличное от официального, на войну, именуемую здесь специальной военной операцией. Отслеживались и анализировались все этапы этих изменений, от влияния глобальных западных санкций на экономику России до перестановок в военном российском руководстве. И, конечно, мельчайших подробностей на украинском фронте, благодаря, например, филигранной работе CITРуслана Левиева, работавшего по открытым источникам, что позволяло отслеживать как ситуацию на фронте, так и движение составов с военной техникой по территории России и снабжения российских войск на растянувшейся на сотни километров линии военного противостояния.
Менялась и Украина (это были изменения политического климата, расстановки политических сил), в которой оппозиция, не обязательно пророссийская (пророссийская почти мгновенно после начала войны была по сути дела объявлена вне закона), но и занимавшая не менее патриотическую позицию, как тот же бывший президент Порошенко и его окружение, которое более чем осторожно (что понятно во время войны) критиковало политику правительства Зеленского, пока почти полностью не замолкло. Менялся и сам Зеленский, который медленно двигался от позиции героя нации, проявившего мужество, сплотившее страну в ситуации агрессии в самые трудные первые дни, недели и месяцы войны, до отчетливо, хотя и естественно проявляющихся признаков авторитарности, что многими оценивалось как естественная концентрация сил и власти в условиях войны и отсутствия серьезной критики со стороны оппонентов.
Менялось и украинское общество, под влиянием жестокой войны России становившееся все более сплоченным и националистическим, что помогало противостоянию агрессору и влияло на всю политическую обстановку и все политические силы, в том числе аппарат президента и его правительство.
Понятно, почему новые политические эмигранты как журналисты, так и аналитики избегали не только критики, но и анализа изменений украинского общества и его политического руководства, страх обвинений в работе на врага, то есть на путинский режим, если те или иные характеристики или оценки не понравились бы украинскому руководству, был реальный. Примером могли служить болезненные реакции на критику Украины со стороны западных правозащитных организаций или журналистов расследователей из тех The New York Times и The Washington Post. Результатом стало явление, в какой-то мере естественное для войны, когда позиции врага, то есть России, превращались в полюс зла, а позиция Украины, как жертвы, в полюс добра и святости, что, конечно, не так и не только потому, что ошибки и преступления в том или ином виде неизбежны во время войны со всех сторон.
Все выше сказанное в общем и целом было характерно для тех этапов войны, которые начались с вторжения российских войск 24 февраля и до 21 сентября, когда Путиным была объявлена частичная мобилизация, формулировка и описание которой предполагали на самом деле продление, пролонгацию этой мобилизации до любого момента в будущем и любого объема мобилизуемых от полуофициальной цифры в 300 тысяч до куда более вероятных 1 миллиона или даже 1 миллиона 200 тысяч по информации Новая газета. Европа и Медузы, соответственно.
Эта мобилизация резонно откладывалась Путиным и его режимом из опасения, что прямое вовлечение в военные действия масс людей, ранее смотревших на войну только по телевизору, сможет радикально сказаться на отношении к российскому режиму. И совершенно естественно стала первая реакция на объявленную мобилизацию, которая по российской привычке ничем не напоминала объявленные цифры, призывали и людей куда более старшего возраста, чем обещали, и безо всякий военных специальностей, что привело почти к паническому бегству не желающих ехать на фронт, чтобы убивать и умирать, тысяч, десятков тысяч молодых мужчин уже в первые же часы и дни после объявления мобилизации.
И тут выяснилось, что помогать в отказе ехать на фронт готовы очень немногие. Были открыты южные и восточные границы с Грузией, Арменией, Казахстаном, Монголией, а вот границы европейских соседей России со стороны Балтийских стран, Польши и Финляндии, напротив, только закрывались, совершенно не желая помогать дезертирам, отказывающимся ехать на украинский фронт. Это была инерционная политика, во многом инициированная президентом Зеленским в его известном интервью газете The Washington Post, в котором он призвал не только не пускать россиян в Европу, но аннулировать им ранее выданные визы и вернуть их обратно в России, какими бы убеждениями они не обладали. По формуле «Какими бы ни были россияне». Идея была в том, что возвращенные обратно, очевидно, должны были создать дополнительное напряжение в обществе, что могло было снять или снизить напряжение на фронте.
На этот призыв отрицательно или очень осторожно отреагировали в США и в Западной Европе, не видя, как такое избирательное толкование общепринятых прав может помочь Украине, но непосредственное европейское окружение России восприняло эту идея с энтузиазмом, и за несколько недель западные границы России по сути дела оказались на замке.
И хотя обозначение желающих вырваться из лап путинского режима как туристов (так как большинство пытался выехать по туристическим визам, как слишком легким для получения), что очень понравилось премьер-министру Финляндии, несколько раз повторившей, что туризм в Европу – не право, а привилегия, на деле оборачивалось невозможностью использовать для бегства именно западные границы. Понятно, что от этого запрета, прежде всего, страдали не путинские чиновники и их семьи, которым не трудно было платить больше за визы и дольше ждать ее получения, а те, кто пытался спасти свою жизнь.
Однако ситуация принципиально изменилась после объявления мобилизации: тысячи, если не десятки тысяч молодых мужчин, желая избегнуть отправки на фронт, рванули на дальние границы на юге или на востоке, везде образовались многокилометровые пробки из машин, российские пограничники на первых порах не препятствовали выезду мужчин, а только расспрашивали их о военной специальности и мобилизационных обязательствах, довольствуясь устными пояснениями. Но можно не сомневаться, что в самом скором времени эта ситуации изменится, и границы будут перекрыты для потенциально военнообязанных. И это, скорее всего, произойдет сразу после подведения итогов фальшивых референдумов на оккупированных Россией территориях Украины.
В этой ситуации поведение западных соседей России, не желающих делать скидки для бегущих от мобилизации и специально объявляющих, что дезертиры не будут получать право не въезд даже при наличии шенгенской визы, эта ситуации моментально приобрела характер катастрофы. Какие бы ни были опасения по поводу тысяч российских дезертиров, среди которых вполне могли быть и внедренные агенты ФСБ, и давние сторонники Путина, пока он позволял смотреть на свои войны по телевизору, какой бы мрачной не была история отношений этих стран, много потерпевших в разное время от экспансии России и ее оккупации, действие западных соседей России полностью соответствовали интересам Путина. Они закрыли шлагбаум перед носом его дезертиров, облегчая его режиму отправку их на войну во все увеличивающемся количестве.
И никто не попытался объяснить Балтийским странам, Польше и Финляндии, что их поведение сомнительное, и пока они закрывали свои границы для якобы туристов, а на самом деле беглецов из путинского ада, но после объявления мобилизации стало ужасным.
Кто, собственного говоря, должен был заниматься интересами этих людей, кто должен был объяснять публично и громко, что это не туристы, а люди, отказывающиеся ехать на войну убивать и умирать? И даже если они были в прошлом крымнашисты и путинисты, став дезертирами, они предавали и ослабляли путинский режим, наносили ему существенный урон. Конечно, не Путин со своим министерством иностранных дел должен был объяснять необходимость открытия гуманитарного коридора для российских беженцев от войны. И кроме как уехавших политических эмигрантов, это было сделать некому. Но они предпочитали собираться на свои съезды и конференции, образовывать игрушечные антивоенные комитеты, которые больше всего напоминали дележ шкуры неубитого медведя и попытки застолбить себе место во власти в послепутинской России. Но беда тысяч и десятков тысяч, а в перспективе сотен тысяч россиян, которые отказывались ехать на украинский фронт и мечтали вырваться из замкнутого круга, в том, что они оказались никому не нужны.
Никто не возвысил свой голос, никто не воспользовался своим авторитетом, чтобы защитить собственных граждан, бегущих от Путина, никто не захотел объяснять Балтийским странам, Польше и Финляндии, что их позиция с закрытием границ бесчеловечна. Разве что Германия объявила (пока на уровне декларации), что российские дезертиры, бегущие от войны должны получить право на убежище и защиту, призвала разделить эту позицию другие страны ЕС. Но у западных соседей России слишком сильны обиды на нее, вполне справедливые, но они отыгрываются сегодня не на Путине, которого боялись, пока он был силен, а на тех, кто бежит от него, что на благо не только им, но и Украине, так как чем больше будет дезертиров, тем меньше новых солдат появится на фронте.
Но ни в одном из новых и старых либеральных эмигрантских СМИ не появилось ни одного материала, объясняющего европейским соседям России, что их поведение антигуманно. Конечно, многие из этих эмигрантов находятся на птичьих правах, в том числе в тех же Балтийских странах, и критиковать их политику им как бы не с руки. Но ведь больше некому. Некому защитить право на жизнь десятков, если не сотен тысяч молодых людей, бегущих от войны.
И хочу назвать поименно хотя бы некоторых. Вот возникли новые СМИ такие как Новая газета. Европа или YouTube-каналы Популярная политика бывших соратников Навального, Ходорковский live, по имени владельца ресурса, продолжила выходить Медуза, возобновил свое вещание Дождь. Появились новые аналитические ресурсы такие как Re: Russia и Insider. И ни на одном из них не вышло ни одного материла, защищающего интересы наших сограждан, бегущих от войны через монгольские или казахстанские границы, куда их пока пускают, а те, что рядом, рукой подать, закрыты на амбарный замок.
А как на счет видных интеллектуалов, каждый день дающих по несколько интервью разным СМИ, почему они не пытаются хоть как-то помочь соотечественникам? Это и Сергей Медведев, имеющий трибуну в виде передачи на радио Свободе, и такие вчуже вполне симпатичные аналитики как Александр Морозов, Кирилл Рогов, тот же Кирилл Мартынов, главред Новой газеты. Европы или же Валерий Соловей, благо есть опыт дипломатического обихода. Понятно, что про Дмитрия Орешкина, ставшего профессором в Риге, говорить бессмысленно, кто захочет плевать против ветра. А про другие публичные персоны типа Невзорова, Белковского или Евгении Альбац вряд ли нужно упоминать, там уровень самовлюбленности такой, что призывать думать о других просто жестоко.
Я не знаю, какое финансирование у Дождя, Медузы или Новой газеты. Европы, может быть они на подсосе у той же Прибалтики и требовать от них человечности бесчеловечно. Но тут вот какое дело, ведь почти все они еще в положении статусных либералов при Путине вполне умело сочетали либерализм и с уважением власти вассала. Но повернув не на 180, конечно, градусов, а так на 90, они точно так же уважают право первой ночи другого вассала, тех западных стран, с которыми ссориться не с руки, ибо они от них зависят. А если не зависят, как Ходорковский или тот же Каспаров с его Антивоенным комитетом, то куда комфортнее критиковать Путина, выражать бесплатное сочувствие жертвам его режима и жертвам жестокой войны в Украине, высмеивать все эти фантасмагорические повестки давно умершим или пенсионерам, многодетным отцам или инвалидам второй группы, никто не призовет к ответу, никто не вызовет на мифологический ковер.
И действительно, ну что такое несколько десятков или сотен тысяч чужих жизней, за которые вы не заступились, но ведь и не обязаны, просто обнажили дефекты профессиональной и человеческой состоятельности, куда удобнее катить себе по накатанным рельсам критики Путина, благо Кремль теперь далеко, и можно спать спокойно.
Персональный сайт Михаила Берга | Dr. Berg
© 2005-2024 Михаил Берг. Все права защищены | web-дизайн KaisaGrom 2024