Ложь и информация, правда и преступления
Катастрофа на Каховской ГЭС позволяет не только отчетливо различить информацию и пропаганду, но предоставляет повод более аргументировано поговорить о пропаганде на войне.
Понятно, что обе стороны, информационные ресурсы путинского режима и Киева, яростно обвиняют друг друга в подрыве плотины и последующей катастрофе. И вместо фактов подкрепляют свою позицию аргументами из разряда, кому это выгодно. И у украинской стороны здесь свои аргументы, и у путинской тоже.
Разбирать мы их не будем, но посмотрим, как на эту ситуацию откликнулись авторитетные СМИ, такие как BBC, The New York Times, CNN и Thе Washington Post. Приводя аргументы сторон – украинскую сдержанно и уважительно, российскую сдержанно с коннотациями неодобрения, они выстраивают последовательность фактов и доказательств, свидетельствующую о третьей версии – разрушении гидроэлектростанции и плотины из-за халатного и неграмотного ее обслуживания оккупационной российской властью. Позиция строится на анализе спутниковых снимков, которые позволяют проследить, как последовательно и с нарастающей скоростью плотина разрушалась в последние дни. Вот, например, снимки, приводимые BBC:
На спутниковых снимках видно то, что и является доказательствами: плотина разрушалась последовательно, но стремительно, начиная с 1 июня. В статью BBC не были включены снимки более раннего периода, но они есть и показывают отчетливое, несанкционированное пропускание воды плотиной еще в мае, постепенное разрушение автомобильной дороги на плотине и все, что привело к катастрофе 6 июня. Никакого взрыва на плотине ни внешнего, ни внутреннего зафиксировано не было (или, скажем осторожнее: пока не представлено, но можно не сомневаться, что если бы было хоть что-то, подтверждающее украинскую версию о взрыве российской стороной плотины, нашлось, это было бы обнародовано мгновенно), тем более, что любой желающий может ознакомиться со всеми спутниковыми снимками, которые есть в сети, и их можно найти при желании.
Но в том-то и дело, что у многих такого желания нет. Есть желание, как можно сильнее укорить противоположную сторону в громком преступлении, и если фактов нет или они противоречат этому обвинению, они просто опускаются. Это и есть пропаганда. То есть когда некоторое сообщение строится не на фактах и проверяемых источниках, а на обвинениях в преступлении с анализом его мотивов, то есть разбора соображений, почему это могло быть сделано, и утверждении, что именно так это и было сделано.
И здесь, если судить по авторитету сторон, то правда, казалась бы, на украинской стороне. Российская сторона многократно была уличена во лжи, в этой войне она – агрессор, и понятно, что общественное мнение больше прислушивается к мнению жертвы. Но огорчительная подробность конкретно этой ситуации состоит в том, что она практически полностью проверяется: взрывы сегодня невозможно скрыть от всевидящего ока спутников, и они на сегодняшний момент, утро (я это констатирую по своему, вашингтонскому времени), свидетельствует только об одной версии: последовательном разрушении плотины из-за халатного и ненадлежащего ухода за плотиной.
Из оппозиционных российских источников я нашел только одного, военного эксперта Руслана Левиева, причисленного российской властью к сонму иностранных агентов, который точно так же по спутниковым снимкам и даже еще подробнее, с анализом уже собственных найденных фактов, доказывает, что взрыва на плотине не было, а было последовательное ее разрушения из-за халатности и неправильного ухода.
О реакции на эту версию со стороны российской стороны говорить нечего, никому не нравится быть уличенным в пропагандистском характере своей информации, но и украинская сторона столь же болезненно – не в официальных сообщениях, а в многочисленных блогерских ресурсах, этой летучей армии добровольных помощников, либо делает вид, что ничего не знает о реконструкции событий со стороны таких авторитетных СМИ как BBC и CNN, либо спешит дезавуировать информацию того же Руслана Левиева, приклеивая оскорбительные ярлыки типа русня, что с нее взять.
Потому что пропаганда и не может опираться на проверяемые факты, в противном случае это была бы не пропаганда, а информационное сообщение. И понятно, почему пропаганда яростно отвергает любые факты, ей противоречащие, потому что общая громогласность и сила пропагандистского влияния существенно уменьшаются, если они подвергаются сомнению и им противопоставляются факты. И здесь, с точки зрения устройства пропагандистского сообщения, нет никакого различия между агрессором и жертвой, обе стороны могут использовать и информацию, то есть проверяемые сообщения с указанием проверяемых источников, и пропаганду с намеренным отказом в самой риторике от связи с проверяемой информацией и апеллирующей к эмоциональному и, казалось бы, естественному одобрению всего, чьим источником является сторона жертвы.
И тут мы можем бросить взгляд на, казалось бы, факультативную нашей теме проблему яростных споров в российских оппозиционных источниках о том, можно ли в условиях войны и конкретно войны российского путинского режима против Украины критиковать те или иные аспекты украинской информационной политики? И даже точнее, могут ли критиковать российские, пусть и оппозиционные источники мнений, те или иные мнения украинской стороны?
И в плане раскрытой выше темы этот вопрос может звучать так: имеют ли права российские и оппозиционные (и далее – все остальные) критиковать пропагандистские сообщения украинской стороны, приводя в качестве аргументов факты, то есть информацию, основанную на проверяемых и/или авторитетных источниках, если эти факты наносят существенный уроне цельности пропагандистского влияния Киева?
По сути дела, те многочисленные призывы «заткнуться, молчать, по крайней мере, пока идет война, развязанная русским империализмом», означает только одно: не смейте во время войны уменьшать действенность украинской пропаганды, потому что Украина – жертва, а Россия – агрессор. И даже если вы против войны и против путинского режима, вы не имеете права критиковать украинскую сторону, ибо таким образом наносите урон цельности и убедительности украинской пропаганды.
Но информационная сторона нашей жизни устроена иначе: в информационном вещании и информации, основанной на проверяемых фактах, нет жертвы и агрессора, есть лишь различение на информацию и пропаганду. Понятно, что пропаганда во время войны есть существенная часть военных действий и, казалось бы, всемерная поддержка пропаганды, транслируемой жертвой, должна оставаться как жена Цезаря вне подозрений. Но информационное различение устроено иначе, и даже если то или иное мнение, всецело или по большей части стоит на позиции осуждения агрессора и сочувствия жертве, различение между информацией и пропагандой остается.
Плюс один, казалось бы, не менее частный вопрос. Понятно, что есть профильные специалисты по пропаганде, как та же Нина Хрущева, но даже без корпуса ее знаний можно определить несколько общеизвестных моментов. В частности, концепцию разделения пропаганды на белую, серую и черную, как это делает ряд наиболее авторитетных авторов, таких как Ингер Стоул и Рамона Радольф. С белой все более или менее понятно, если то или иное вещание поддерживает, например, сторону жертвы для поднятия духа, необходимого для сопротивления, и не приводит ложных фактов, а обходится обтекаемыми формулировками, то это белая пропаганда. Если все то же самое, но факты основаны на источниках, либо трудно проверяемых, либо неизвестных или без отчетливой репутации, но сами формулировки более-мене выдержаны, то это серая пропаганда. Если сообщения основаны на ложных фактах и игнорируют факты из проверяемых, верифицированных источников, то это черная пропаганда.
И одним из оселков, позволяющих понять, что пропагандистский продукт, с которым мы имеем дело, — черная пропаганда, это демонизация оппонента. Потому что в этом случае пропаганда уже опускается на уровень отрицания таких базовых понятий, как права человека.
И в нашей случае мы приближаемся к одной из основных тем дискуссий последнего времени, а именно утверждениям типа «все русские (или все россияне) одинаково виноваты за идущую преступную войну их правительства» (и далее следуют «аргументы», типичные для пропаганды, как бы обосновывающие предшествующее утверждение: потому что не остановили свое преступное правительство или не вернулись в страну и не стали бороться с ним с оружием в руках, даже если вы оппозиционеры и противостояли и противостоите путинской власти).
Каким бы эмоциональным состоянием не были оправданы подобные утверждения, они являются элементами наиболее одиозной черной пропаганды. И если пропаганда белая может быть принята и принимается, в основном, вполне сочувственно, если серая пропаганда позволяет относиться к ней скептически, но тоже с определённой долей понимания. То черная пропаганда, основанная на отрицании таких базовых ценностей как права человека, а демонизация врага и попытки наделения виной целой нации – черная пропаганда, требующая безусловного отпора.
Подчеркнем: те призывы заткнуться и молчать, пока не кончится война, и принадлежат тем, кто хотел бы заткнуть рот информационным ресурсам или отдельным сообщениям, выступающим с критикой черной пропаганды, которой немало не только со стороны путинского режима, но и с украинской тоже.
И ситуация вокруг катастрофы на Каховской плотине позволяет отчетливо увидеть как разницу между информацией и пропагандой, так и проследить различные виды пропаганды, в том числе человеконенавистнической, основной на демонизации противника и распространения ложных и преступных идей о коллективной вине.