Учет и контроль
Дело
Каждая культура особенно хранит и бережет некоторые специальные вещи. В Америке это не Белый дом или Конгресс, не Эмпайер Стейт билдинг — самое высокое (после гибели «близнецов» Всемирного торгового центра) здание Нью-Йорка — и не другой небоскреб — Федерал Плаза, где расположены сотни, если не тысячи государственных учреждений, в том числе «Голос Америки» и радио «Свобода». Самое бережно хранимое — это статуя Свободы в нью-йоркском порту, подарок Америке от французского народа.
Символ — самое ценное
По крайней мере, когда я почти случайно оказался на экскурсии внутри этой самой статуи, я был потрясен обнаруженными мерами безопасности. Помимо охраны на входе, внутри здания, а также на бесконечной лестнице с десятком лифтов и переходов, я столкнулся еще и с тремя заградительными отрядами, с кучей техники на трех разных уровнях. То есть пройдешь один, двигаясь в самой длинной и медленной очереди мира дальше, через полчаса или час — новая система контроля с металлоискателями, обысками, снятием ботинок, отъемом всех емкостей (в том числе с газированной водой) и так далее.
Я сказал три уровня защиты и охраны, но, может быть, их еще больше, так как просто после третьего шмона я не выдержал, решив дальше вверх не стремиться. Перешел на линию спуска и был таков. В результате добрался, в лучшем случае, до половины, посмотрел лишь часть всех многочленных музеев и экспозиций — если не интересных, то поучительных — и с легким сердцем, отягощенным разве что мыслями о том, почему американцы, как зеницу ока, стерегут именно статую Свободы, спустился вниз.
Получается, что для американской культуры самое ценное — это символ. И именно его больше всего берегут от потенциальных террористов. А ведь на самом деле ничем иным, кроме как музеем (да и то без уникальных экспонатов), статуя Свободы не является, а охраняют ее со всеми возможными и самыми современными мерами безопасности.
Промывка мозгов по-американски
Я бы не назвал Америчку полицейским государством, потому что последнее предполагает тотальное ограничение всех свобод. Но то, что после терактов 11 сентября здесь пытаются осуществить самый кропотливый контроль за каждым шагом любого подозрительного человека, точно.
Конечно, этому способствует тотальная компьютеризация страны, объединение всех систем в единую. То, о чем только мечтал КГБ и мечтает ФСБ. Единая электронная сеть всех социальных учреждений, медицинских офисов, банкоматов, кассовых аппаратов больших супермаркетов и вонючих забегаловок, бензоколонок и гостиничных стоек. В результате любой человек для служб безопасности оказывается как на ладони — не получится ни потеряться, ни затаиться.
Но это, конечно, только одна — я бы сказал, самая безобидная и наиболее откровенная — форма контроля. Куда существеннее то, что называется brein washing и что в России на протяжении столетий осуществляется в форме отвратительной националистической или патриотической пропаганды раньше советского, а теперь (как и до революции) русского образа жизни.
В России чуткий человек постоянно ощущает, что ему намыливают голову, что моют из брезентового брандспойта душа Шарко, что ему лезут в башку грязными пальцами идиотов или брадобреев. Ничего похожего нет в Америке. Никакого насилия. Здесь вас умоют, разденут и снова оденут (но уже в другое) так, что вы даже не заметите, как это происходит. По крайней мере, большинство населения, конечно, ничего не замечает, а просто живет в состоянии постоянной поливки, прополки, просолки, прожарки и помывки. Поэтому когда вас пропалывают, раздевают, е…т и подмывают, вы думаете, что смотрите конкурс Греми или церемонию награждения Оскаром.
Отлаженность этой системы такова, что ее идеологическая составляющая почти незаметна потребителю. Она, правда, заметна интеллектуалам, но зато сами интеллектуалы незаметны потребителям.
Короче, там, где были отвратительны пальцы брадобрея, там будут восхитительны промытые «в корень волосы французским шампунем Франсуа». А ведь как там, так и здесь просто власть. И я бы не обольщался относительно того, что дорогостоящая (когда нужно — тонкая; когда нет — брутальная) американская массовая культура пропагандирует не ксенофобию и пещерный национализм, а якобы извечную победу добра над злом. Дело в том, что цель манипуляции общественным мнением, которую осуществляет американская пропагандистская система, концептуально не отличается от цели того, что делают Путин и его присные, а также все власти мира, желающие обеспечить психологическое и идеологическое обоснования своей власти. Они стремятся сделать так, чтобы социальное и прочее неравенство вызывало не раздражение, а, напротив, стимул к работе. И это, понятно, служит на пользу тем, кто представляет в этой стране работодателей.
Другое дело, что системы власти в Америчке и Рашке, как говорят на Брайтоне, отличаются принципиально. Не тем, что Буш лучше Путина, — ничем он, скорее всего, не лучше. А тем, что русский brain washing отхватывает 97% населения и ему уже ничто нельзя противопоставить. А в Америчке, что ни говори, есть-таки институты, не чувствительные к промывке мозгов Голливудом и ТВ. Если в некоторые моменты (скажем, после начала войны в Ираке) и они поджимают хвост, то все же не все и не до конца. Как только будет можно, этот хвост они вовсю распустят, и начнется такой хай, что, будь ты хоть вице-президент, хоть президент, отвечать придется.
Шутники называют это гражданским обществом
Шутники называют это гражданским обществом. И его институтами. Или равновесием властей (политических и гражданских), которое позволяет ограничивать тех, кто думает о себе слишком хорошо. Не надо думать о себе хорошо — вот принцип гражданского общества.
Вообще Буш мог бы многое такое сотворить. Ну никак не меньше, чем его российский коллега. Потому что если, скажем, ума у него больше (что вряд ли), то и средств для реализации идиотических проектов несравнимо больше. Но демократия, смешно сказать, — это не выборы, не парламент, не рынок, а та ответственность, которую ощущают люди, власти не имеющие. У них зато есть власть не политическая, примитивная а-ля дядя Буш на Ближнем Востоке, а, напротив, та, что позволяет руки укоротить политической власти, дать ей по этим рукам, чтобы неповадно было, чтобы преемники срока два думали и думали — вписываться или не вписываться в авантюру, на которую толкают придурки-советники. Вот это есть гражданское общество и демократия.
То есть то, чего нет в нашей несчастной Рашке, а в Америчке есть, хотя идиотов и подлецов здесь никак не меньше. Про подлецов и идиотов я сказал не случайно. Тем более что они очень отличаются. Вернее, умение порой отличать и является тем, что называется «культура». Не претендуя на многое, скажу, что у подлеца очень часто на устах ласковые речи. А идиот любит шум.
Здесь я, очевидно, скажу то, с чем мало кто согласится, но я-то сам в своем утверждении уверен. Идиотов в Америке плодит не только массовая культура, но и, казалось бы, такая частная, несерьезная, вещь, как шум.
Что я имею в виду? Что Америчка — шумная страна, ну очень шумная. И этот шум далеко не случаен. Тем более когда это не только шум слишком громко включенного радио или ТВ. Здесь принципиально шумит то, что привычно тихо работает в Европе.
Я уже говорил о том брутальном шуме, который производит здесь унитаз. Он вымывает содержимое с таким остервенением и таким грохотом, будто сомневается в своих возможностях сделать горшок чистым. Точно так же ужасно воют все пылесосы. Все, подчеркиваю. Никаких тихих или почти бесшумных европейских пылесосов здесь, как я уже сказал, практически нет. Здесь продают только то, что ревет и кроет небо, как пушкинская буря мглою.
А метро, которое специально вынесено на поверхность и с грохотом проносится через головы спящих, чтобы даже во сне они не отдыхали от шума? А эти ipodы, которые наполняют грохотом не только уши и душу каждого второго молодого человека, но также почти всю округу в виде соседей по вагону или автобусу? И это только те примеры, которые на виду, а сколько их еще можно привести!
И если кто-то попытается с ласковой улыбкой на устах убедить меня, что жрать джанк фуд, слушать музыку до разрыва перепонок или с содроганием ожидать, как каждые четыре минуты поезд проезжает через твой мозг, полезно, то я не соглашусь. И то, что это случайно, тоже не соглашусь, потому что однажды, когда градостроительная компания перенесла трассу сабвея вдаль от привычного маршрута, люди стали жаловаться. Им стало остро не хватать шума. Им нечем было заткнуть душу и уши.
Умный папа одного моего умного, но до отвращения высокомерного приятеля выбрал для названия своей книги о России цитату — «страна непуганых идиотов». Пуганых, пуганых — всегда хотелось мне возразить замечательному ученому и автору лучшей книги об Ильфе и Петрове. Непуганые в другом месте живут.
И я вам скажу — это проблема, причем почти равная проблеме отсутствия демократии в России…