Выбрать страницу

Двухтактный двигатель русской истории

Борхес, утверждавший, что простые вещи понимаются в последнюю очередь, возможно, имел в виду русскую власть. Или что-то на нее похожее.

Тактически русская власть хорошо понимает тех, кого она именует русским народом. Как, скажем, тот же Путин, который с инстинктом русского же государственника правильно ощутил запрос на консерватизм, патриархальность (как оборотную сторону пониженной инициативности и вообще малой энергичности). Плюс, конечно, великодержавную спесь, не способную конвертироваться в позитивные социальные проявления, ну, как сабля,  которой легко рубить головы, но трудно резать колбасу. И попутно являющуюся чем-то вроде обезболивающего с седативным и умиротворяющим эффектом.

Однако стратегически русская власть постоянно ошибается. Потому что как бы ни был консервативен, пуглив на перемены, неповоротлив русский человек (или комплекс наиболее востребованных социальных стереотипов), он не существует сам по себе. Он как бы в движущейся толпе. Или какая-то часть (бампер, что ли, или задний амортизатор) того устройства, которое и есть цивилизация, а ей противоестественна остановка, как набравшей по инерции скорость. И как бы ни страшно было отказываться от своей уникальной застарелости и косности, двигаться вперед приходится. Но как?

В русской истории можно (конечно, редуцируя) выделить два такта, две разные волны, идущие, однако, одна за другой. Скажем, после освобождения крестьян (а некоторые даже до) прекраснодушные народники ринулись в деревню просвещать этот самый народ, дабы он отчетливее понимал свои возможные социальные интересы. Как отреагировала власть? В соответствии со своим тактическим видением она поставила перед народниками шлагбаум, дала жесткий отпор, боясь просвещения как крамолы. И в итоге, понятное дело, просветительский пафос народников угас, либеральное реформаторство снизу было расценено как пожароопасное. Но вместо них пошла совсем другая волна, с другими приемами, и не словами на устах сахарных, а с бомбами и кинжалами в руках. Никакого просвещения, уничтожить этот режим и его сторонников, как недостойных исторического существования.

Похожее происходило в разных социальных слоях, потому что история с разной скоростью проникает в сознание, и в начале века, когда не менее прекраснодушные рабочие, обиженные на традиционно жадное и недальновидное  начальство, решили пойти с петицией, иконами, словами любви и надежды к царю-батюшке, их встретили картечью, расстреляв иллюзию. Но можно убить людей, а не ход истории (или шум времени): вместо просьб и объяснений в верноподданном восторге, появились другие, или те же, но переродившиеся, жесткие, непримиримые и уже не желавшие повторения предыдущего такта, зато запалившие фитиль нового.

В каком-то смысле в этой логике и соотношение между Февральской революцией, вполне себе мирной, либеральной и интеллигентной, (но она уже не устраивала тех людей, которые пришли вослед просветителям и либералам) и Октябрьской, которую поддержали другие или переродившиеся первые, и сделали это так, как сделали, на свой лад.

Несмотря на разные формации, двухтактный двигатель русской истории продолжает работать. Тот же Навальный, как Немцов, и другие либералы, десять лет назад были вполне удобными соперниками для власти: правые либералы, не ставившие вопрос о пересмотре итогов приватизации, добивавшиеся только одного: права на политическую конкуренцию, совсем не страшную, как мы понимаем, для властей. Но власть поставила жесткий заслон, она с порога отвергла запрос на робкие реформы и почти такой же правый либерализм, разве что персонифицированный не теми, кто уже в обойме, а кто пока вне ее. Но зато с националистическими иллюзиями, что всегда строительный материал для популизма.

Тактически, казалось бы, русская власть была права, поставив на пути неопасных конкурентов надолбы, рвы и траншеи в виде Крыма, Донбасса и русского великодержавного патриотизма. Все было принято на ура. Но ужас в том, что движение неостановимо, и отвергнув конкуренцию в виде вполне травоядных правых либералов, власть накликала себе их перерождение если и в либералов, то уже более левых, радикальных и непримиримых, как тот же Навальный. А потом и совсем не либералов.

Другого выхода ведь нет. Власть ставит заслон на первом такте, пока с ней хотят разговаривать и дискутировать. Дискутантов отправляют в тюрьму, думая, что решили проблему. Но второй такт неминуем: не разговаривать, а убивать, не конкурировать, а полностью сравнять с землей всю эту неправедную власть. Которая думает, что знает народ, но не слышит шум времени и свою незавидную судьбу.

 

 

 

Персональный сайт Михаила Берга   |  Dr. Berg

© 2005-2024 Михаил Берг. Все права защищены  |   web-дизайн KaisaGrom 2024