Георгий Филолог. О русскоязычии господ иудеев
© Георгий Филолог
Еврейское русскоязычие бьет по русскому слуху ежечасно и ежедневно.
Господа троцкисты, вынужденно терпевшие до 1917 года богатство оттенков русского языка (принужденные с ним считаться, но его не понимавшие и оттого ненавидевшие), старались обходить его десятой дорогой, хоть и «сотрудничали» почти во всех русских газетах Российской империи. Зато с октября 1917 года они повели против всего русского настоящую войну.
Не желая вникать в различие между «и», «i» — они последнюю убрали из советского алфавита.
Еще сложнее и ненавистнее для них оказался «ять» — из-за содержавшегося в нем креста (во-первых!), а также из-за неумения евреев правильно употреблять эту букву.
Заодно убрали и твердый знак в окончаниях слов: как почти проговорился в одной из своих баек А.Райкин — сделали русскую душу «с мягким концом».
Что им только и требовалось.
Оседлав русское радио, телевидение, академию «педагогических наук», издательство «Просвещение», они добились того, что уже дети русских родителей говорят не только — где? — «в Сараево» и «в Косово» (потому что «заграница не склоняется»), но также и «в Останкино», «в Купчино», «в Бутово» — разумея не «куда», а «где».
В московских и периферийных web-сайтах засилье еврейских мальчиков столь же велико, как и в новопруцких «Известиях» («Известия»-то старые, но с новопруцкими-кожокиными во главе).
Эти мальчики, например, органически неспособны сказать «ею» — они просто говорят «ей», что в дательном, что в творительном падеже (ведь в эсперанто, между прочим, как и в англо-американском, вовсе нет падежей — а как недавно высказался один еврейский капальщик на русские мозги, «в английском языке вообще нет рода ни мужского, ни женского, ни среднего, а они от этого не чувствуют себя пострадавшими».
Они — может быть. Охотно верю. Но я зато пострадаю, если в русском не станет ни женского, ни мужского, да и среднего рода тоже.
Мои армянские знакомые (язык-то семитский!) давно признавались в отсутствии у них в языке категории рода, но до тех пор, пока армяне не стали обманом или силой выселять русских женщин с детьми из их квартир, то я оставался к этому вопросу, как сказали бы «с Путиным Касьяный», вполне «толерантен».
Был такой русскоязычный фигурант в бумагомарательстве — Михаил Берг (впрочем, физически этот полный тезка Михаила Швыдкера по сию пору благоденствует). Об этом господине еврейская критика на полосах парижской «Русской мысли», задыхаясь, некогда проговорила, что в его лице «русская литература достигает своих пределов…».
А я сказал бы: «беспредел!» (словечко — ровесник «новоруцкой демократии», и должно писать его через буковку «с»).
Означенный Берг, неумеренно вихляясь на страницах своей «пр’озы», пишет о некоем персонаже, «кой отличался» тем-то и тем-то…
Но — хоть бы чувствовал данный субъект гражданского права, что слово «кой» — это глюк из воспаленного мозга графомана! У слова этого не больше прав на существование, чем у титула «главный раввин России».
Слова «кой» не существует, но в русском языке оно — бывает; только вот как это постичь эсперантисту?!
Мистер Берг слышал этот звон, но на колокольню так и не набрел.
В выражениях «на кой ляд» или «кой черт» (а если к месту — то и «кой берг») это слово весьма живуче.
И даже вполне еще могут быть вопросы, о коих можно поговорить и с мистером бергом — притом без переводчика, поскольку их руцкояз мы худо-бедно понимаем. Но, Боже правый, почему он решил сделаться именно «русским писателем»? Ведь не по Сеньке шапка, и вообще — не шапкой это у них называется!.. Помнится, еще г-н Лужков: то надевал ее, то комкал в потной руке… (А теперь, объявили, пришел черед примерять эту «кипу» уже председателю не то сената, не то какой-то там верхней палаты…)