Июль, жара, 2021

Лето выдалось щадящее, что означает: не важно сколько днем, пусть и под 40 порой отгрузят, главное, чтобы ночью было не более 20-22, а то тяжко, кондиционер гудит, голова гудит в такт, и вообще. Но этим летом ночи почти прохладные, не ленинградское лето, холодное, как любовь фригидной красавицы, но без прибавочной стоимости мучения и пота, постигаемого только опытом.

Вообще у жары, тепла, как у многого, совершенно иные коннотации: для посланца северной державы – жара синоним праздности и чего-то удаленного, словно линия горизонта, и за ней едут в специальные экспедиции под названием отпуск, дабы погрузиться в жару как тело, помещенное в ванну и вытесняющее объем, готовый к вычислению. И представить, что жара для кого-то – не благо, не контраст, а помеха, избыточность, от которой спасаются, придумывая уловки, вроде бесплатной прохлады сетевых магазинов, сложно.

В основном, я легко контактирую со своими моделями возле Boston Common, и на вопрос, ты откуда гармонист, из деревни Чудово, всегда отвечаю, что из России-матушки, иногда добавляю с усмешкой, мол, дикая страна, не правда ли, понимая при этом, что в рамках моего словообразования Россия вдруг становится близким родственником дикого Запада, то есть страной индейцев и ковбоев, играющих в снежки где-то возле Самары-городка.

Даже такой непродолжительный контакт провоцирует готовность к конформизму, как самой легкой и ожидаемой реакции в виде книксена улыбки. Однако пару раз (похожее я показываю сегодня) в голове у моего собеседника кайф еще не выветрился добела, но ломка портит характер, как орехи зубную эмаль, и мне пришлось выслушивать какую-то отповедь, в которой я, отдуваясь за Путина, русских хакеров, без мыла пролезающих в любую щель, и вообще за всю скорбь мира и допинг в том числе, когда я, получается, отмывал, меняя баночки с мочой через дырку в стене. И хотя подмывает упростить себе жизнь и ответить в тон, типа, мне Путин – ни брат, ни сват, но держу себя в руках: свою чашу надо выпить до дна. Нечего примазываться к чужой жизни, за право писать и говорить на русском надо платить по существу.