Кто или что победит в войне
Лет двадцать назад, в самом начале путинской эпохи, у меня случился разговор с одной знакомой еще с андеграундной поры: сама она не часто ходила на квартирные выставки и чтения, но близкая к тем, кто был вхож, посредством дружеского эха читала самиздат и слышала о событиях в подпольной среде. После перестройки ее муж сделал карьеру в бизнесе, и она смешно рассказывала, как отмечали какой-то корпоративный праздник в пункте проката картинга, все сели за руль, но финишную черту пересекали ровно в соответствии с иерархией в фирме: глава фирмы, потом его первый заместитель и так далее.
Наш памятный для меня разговор начался с моего вполне рутинного сетования, что Путин уничтожает робкие ростки ельцинской демократии, на что моя знакомая с неожиданным раздражением заметила, что ей ничего не жаль, так как перестройка ничего не принесла, кроме свободы слова, но ведь мы (подразумевался какой-то широкий слой людей) – не художники и не писатели, нам свобода слова не нужна.
Конечно, можно было бы рассмотреть ее заявление в психологическом ключе, подумать о том, что у нее как раз в это время начались сложности в отношениях с мужем, она подумывала о возвращении на работу, тем более, что сын вырос, и, возможно, ее заявление было продиктовано страхом неизвестности. Но все равно она принадлежала слою более чем обеспеченных людей, и ее резкий приговор эпохе перемен, остался у меня в памяти.
Я вспомнил об этом, мельком читая заголовки в оппозиционной прессе: «Россия осталась в полном одиночестве», «У России нет друзей», «Путин в панике», «Счет пошел на месяцы, если не на недели», «Вторая волна мобилизации захлопнет дверь путинской эпохи», «Закупки военной техники в Северной Корее и Иране – приговор путинскому режиму», «Режиму не удалось во всей стране сыскать 20 лояльных женщин из народа», «Путин обречен, он мокрый от страха».
Понятно, почему оппозиционная пресса, ньюсмейкеры и ведущие Youtube-каналов пишут в таком ключе: им нужно заполучить как можно больше просмотров, они зазывают зрителей броскими заголовками, они прекрасно понимают, как люди по обе стороны российско-украинской границы устали от войны, и как они жаждут хороших новостей, что их мучения от правления мерзкого карлика и развязанной им войны вот-вот кончатся.
Во вполне понятном роде это продолжение той крикливой либеральной линии, которая до войны существовала на «Эхе Москвы», когда каждый второй гость программы «Особое мнение» доказывал с жаром, что Россия при Путине настолько отклонилась от нормального существования, что это неизбежно кончится скорым крахом, тем более, что Путин давно и тяжело болен, в его окружении разброд и шатания, многие думают о том, как бы избежать мифологической Гааги, и конец уже близок. В некотором смысле речь шла именно о том, что отклонение от нормы – есть неизбежное движение к пропасти: сама норма оказывалась таким символическим краем пропасти, и, нарушая норму, дебелое государственное тело России начинало балансировать на этом краю и даже за ним, и крушении казалось неизбежным.
Шли месяцы и годы, эмоциональные или впадающие в праведный гнев публицисты все нагнетали и нагнетали, и, казалось, действительно, дальше уже некуда, все искали симптомы краха и умирания, эти симптомы были реальностью, и каждый день ждали появления фигур балерин на телевизионном экране с «Лебединым озером», но их не было.
Конечно, когда речь идет о государственном организме, настолько не похожем на организмы здоровые (или те, которые считались здоровыми), никто не может поручится, что траурные заголовки и черные рамки не появятся просто прямо сейчас. В путинской России столько противоречий, столько вранья и лицемерия, которое опасно в том числе для войны, устроенной Путиным исходя из этого облака приукрашивания действительности и придворной лести, что все может произойти в любой момент.
Может произойти, а может и не произойти. То есть над случаем и черными лебедями, которые стаями летают по интервью и текстам бодрых оппозиционеров, хоронящих режим ни одни год, никто не властен. И режим, шатаясь вроде как не первое десятилетие, жив и в общем и целом здоров. И какие бы ужасы ни рассказывали новые эмигранты о невозможности жизни в покинутой жестокой родине, на этой родине если не все в порядке, то в том порядке, который хотя и отличается от прошлой эпохи в худшую сторону, все равно это порядок или причесанный беспорядок, который от порядка порой не так и просто отличить.
И самое главное: надежда на то, что российское население, глубинный народ, ядерный электорат Путина, измученный ухудшением экономического положения, невозможностью пользоваться благами цивилизации, раненый в самое сердце жестоким вариантом мобилизации, которая вот-вот возобновится, вот-вот восстанет, откладывается на потом, на уроки нерадивого школьника. Ведь ни он, ни его родители не спешат свергать подлую кремлевскую власть.
Вот последние данные социологических опросов Левада-центра, который подвергается массированной критике со стороны ждущих краха режима прямо завтра, мол, какие могут быть опросы во время войны, в тоталитарном обществе, где за слово война отправляют в тюрьму, на что Лев Гудков, лишь чуть-чуть раздражаясь, отвечает, что их опросы не теряют качества и во многом повторяют те же цифры и примерно то же отношение к власти, что и 10 или 15 лет назад. Верить или не верить Гудкову, по моему мнению, интеллектуально одному из самых зорких и отчетливых интеллектуалов с разработанным аппаратом исследования российских реалий, дело каждого, но вот эти цифры.
Цифры одобрения Путина, возросшие до 80 процентов после начала войны, несколько упали после объявления мобилизации, но потом вернулись опять почти к прежним показателям, когда эта мобилизация, по заверениям путинской прессы, закончилась.
Около тех же 80 процентов поддерживают введение уголовной ответственности за так называемые «фейки о спецоперации» (практически введение военной цензуры), а против только 7 процентов.
Также большинство россиян не заметило изменений в работе СМИ после принятия нового драконовского законодательства (60%).
И хотя опросы выявляют растущую в обществе тревожность и увеличение тех, кто полагает, что войну следует кончить миром (хотя и число сторонников войны до победного конца не намного меньше), никаких свидетельств того, что российское общество накануне революции, что вот-вот возмущенные матери и жены военнослужащих (которые протестуют против снабжения и плохой экипировки своих близких на фронте, но никак не против войны как таковой и жестокости по отношению к Украине) пойдут свергать ненавистную власть, таких свидетельств нет.
Понятно, когда 9 из 10 дающих интервью украинским или оппозиционным российским каналам, пытаются вывести из чувствительного поражения на харьковском направлении, ухода из Херсона и так далее – свидетельство скорого поражения путинского режим в этой войне. Но на самом деле российские войска уходят оттуда, где им проблематично удерживать линию фронта, при этом и сами наступают на донецком направлении возле города Бахмут.
Но самое главное другое: все катастрофические прогнозы относительно России и ее мрачного будущего исходят из убеждения, что, покинув территорию нормы, режим уже обречен. Тем более, что эта норма касается и фактического исключения России из числа европейских цивилизованных стран с запретом – не полным – торговли, и вот-вот наступления запрета на продажу нефти и газа, что для России принципиально. Но на самом деле Россия со скрипом, вызывающим возгласы надежды, справляется со своими проблемами, и ее запас прочности намного больше, чем это можно было подозревать. А ловкость в обходе санкций на фоне сочувственного отношения к ним со стороны Китая, Индии, других азиатских стран, позволяет восполнять упущенное на европейском направлении с успехом.
И речь по сути дела идет о том, у кого запас этой прочности выше, у России, попавшей в окружение в Европе, или у Украины, погружаемой российскими бомбардировками в тьму и хлад, и у ее спонсоров, Америки и Европы, передающих Украине вооружение, достаточное для защиты, но недостаточное для нападения. И вопрос, где предохранитель жизнедеятельности сработает раньше, у авторитарно-тоталитарной посконной России, где терпение народа возведено в давнюю добродетель, или у европейских демократий, зависящих от мнения своих избирателей, а желание жертвовать собой во имя Украины тоже имеет свои пределы.
И как бы ни хотелось многим, чтобы за преступлением последовало неизбежное наказание, чтобы начавшая жестокую и агрессивную войну Россия была разбита в пух и прах и осуждена за военные преступления, если не случится нечто, отчасти похожее на чудо, отчасти на закономерность, скорее всего, маятник остановится посередине. На вынужденном перемирии, зафиксирующем по факту то или иное положение на фронте с неизбежными территориальными потерями Украины. Хотя обобщенный Запад, познавший истинную цену опасности, исходящей от путинского режима, заинтересован в нанесении ему максимального урона, максимального ослабления, которое по крайней мере на время отучит его от экспансионистских стремлений, однако общая усталость от войны может наступить раньше, чем устанет Путин, которому отступать некуда. И как заявила только что его главная пропагандистка: если Россия проиграет, в Гаагу отправятся все, в том числе дворники, подметавшие брусчатку в Кремле.
И для российского режима это точно такая же война не на жизнь, а на смерть, как и для украинцев, о настроениях которых известно еще меньше, чем о настроениях в Кремле. Цензура во время войны обоюдоострая и режет в обе стороны. Только после войны мы узнаем, сколько было в Украине дезертиров, сколько поддерживало Россию и ждало прихода ее войск, были ли процессы или суды против недовольных и были ли бессудные расправы. Но все это так или иначе легко представить, как часть той череды бесконечных страданий, в которые война погружает почти всех. Не всех, конечно, одинаково, в любой войне есть те, для кого она — мать родна и источник накопления состояний. Но война это та средняя температура по больнице, которая может быть ниже, чем хотелось бы оппонентам или неожиданно подскочить до состояния тревожного криза.
В любом случае ждать восстания россиян, лишаемых свободы, вспоминая в том числе ответ моей знакомой 20 лет назад, смешно: стремление к свободе не является эталонной характеристикой российского общества, в какой-то мере продолжающего оставаться крепостным.
Да, украинцы воюют все лучше, хотя смогли пока отвоевать меньше 20% территории, захваченной путинскими войсками весной, их мотивации несравнимо выше, чем у покорно бредущих в ярмо ратного труда войны россиян, но вот долготерпение, боюсь, является фирменной фишкой русских, тем более долготерпение в ситуации, когда у власти пряники кончились или кончаются, а кнут неизбежно заменяется шпицрутенами.
Так что, скорее всего, победит усталость, у нее все карты в руках, не хватает только туза. А когда он выпадет из колоды, доподлинно неизвестно.
Персональный сайт Михаила Берга | Dr. Berg
© 2005-2024 Михаил Берг. Все права защищены | web-дизайн KaisaGrom 2024