Если окинуть взглядом оппозиционные Путину русскоязычные информационные ресурсы, то они уже давно на самом деле не информационные, а пропагандистские. За ничтожными исключениями, о которых речь впереди, эти ресурсы продуцируют информацию в пропагандистском ключе.
Это и многочисленные ютуб-каналы, и возобновившие вещание российские ресурсы типа Дождя и новой инкарнации Эха Москвы в виде Живого гвоздя, радио Свобода и практически все остальные.
Психологически ситуация более, чем понятна: российские журналисты и публицисты, подчеркнем – оппозиционные Путину (его режиму, его войне в Украине, вероломно начатой и с зашкаливающей жестокостью продолжающейся уже более полугода) — эти журналисты находятся под двойным давлением. Причем от давления со стороны репрессивного путинского государства они отчасти избавились, эмигрировав в страны Балтии, Грузию, другие страны Европы. Но мгновенно оказались под давлением официальной и неофициальной (низовой, сетевой) украинской пропаганды, которая с началом войны с куда более сильным и жестоким противником перешла от правомочной критики путинского режима к отрицанию и запрету всего русского, от русской классики и языка, до его носителей, русских (россиян – характерно, что россияне используются только во внешнем обращении, как некоторый экивок приличиям, во внутреннем используя обозначение – русский). То есть продуцируя идею коллективной ответственности всех граждан России (что на самом верхнем уровне прозвучало в знаковом интервью Зеленского газете The Washington Post в его фразе«какими были не были россияне», а на более низких уровнях звучало уже давно), что в огромной степени и объясняет переход от продуцирования информации, ее анализа и прогнозирования на ее основе будущих сценариев развития, к откровенной пропаганде с односторонними вкраплениями объективности.
И психологически это понятно: производимые информационные потоки российских оппозиционных эмигрантов призваны факультативно обелить репутацию, доказать, что не все русские – пропутинские империалисты (или просто русские империалисты, в соответствие с украинской пропагандисткой формулой: потрите хорошенько российского либерала и появится русский империалист). Поэтому в продуцирование информации вплетается избыточный, дополнительный элемент присяги на верность делу защиты Украины от жестокого вероломного нападения со стороны неизмеримо более сильного противника. И, казалось бы, что здесь дурного, если мы делаем акцент на вероломстве и жестокости россиян, а жертву их агрессии изображаем как полюс мужества, чистоты и правоты, безошибочности и безгрешности.
Разве это не так? Не так, потому что статус жертвы не синонимичен полюсу святости и добра. Не синонимичен и в общем, и в частности для Украины, действительно подвергшейся и подвергающейся агрессии со стороны великодержавной России, пришедшей в Украину для того, чтобы надеть на ее шею рабский ошейник и привести к покорности. Но в украинской армии, как в руководстве, так и у бойцов на фронте, как в политическом истеблишменте, так и в украинских спецслужбах функционируют обыкновенные люди, склонные скрывать свои ошибки или выдавать их за правильные решения, интерпретировать происходящее с пользой для себя и таким же ущербом для истины. И единственное, что в общем и целом способно помочь человеку оставаться в рамках (не будем пока расшифровывать эти рамки) – это ощущение взгляда со стороны, критического, подчас колючего и порой неудобного. Иначе дорога оказывается без берегов, без обочин и канав, что начинается сразу, только руль ушел вправо. Что приводит к одному и прекрасно изученному явлению: превращению демократии, какой бы она ни была, в диктатуру.
Резонно возражение: кто может позволить себе идеальную демократию во время войны, надо сначала победить вероломного врага, заставить его вернуть все отнятые родные земли, а потом с божьей помощью вернем демократию, мы — не русские, мы майданом отвечаем на попытку притеснения, с нами этот вариант не пройдет. Пройдет. Хотя бы потому, что в Украине вместе с войной планомерно уничтожаются любые попытки оппозиции, любая критика политического руководства моментально интерпретируется как пропутинская, предательская и враждебная. Но вот это нежелание различать оппозиционное и пропутинское, эта тенденция интерпретировать любое возражение как враждебное вписывается в отчетливый авторитарный тренд. И нет у Зеленского и его окружения, уверяющего, что мы все вернем после победы, инструментов для обуздания собственной власти – это всегда делают только другие.
Я далек от симпатий к пророссийским политическим силам, тем, в частности, что олицетворяла собой «Оппозиционная платформа — за жизнь» (и их предшественники) и в противостоянии с ней/с ними я, безусловно, симпатизировал сначала Порошенко, а потом Зеленскому. Но в противостоянии, а не в расширении своей власти за какие либо пределы, которые и обозначает оппозиция. Самая дурная, но реальная оппозиция, она те контуры, те границы, которые не позволяют свалиться в пропасть авторитаризма.
При всей разнице политических инструментариев двух обществ российское проделало примерно такой же путь. Подавив и уничтожив оппозицию в 1993, а затем закрепив эту победу в конституции, увеличивающей власть президента до предела, в России были уничтожены противовесы, та самая критика, которая не позволяет сползать в авторитаризм. И как бы ни были отвратительны силы так называемого коммунистического реванша, кристаллизировавшиеся в Верховном Совете, уничтожение их проложило прямые рельсы к диктатуре. И по этим рельсам двигался Ельцин, казалось бы, почти незаметно, осторожно, медленно: типа, не вполне корректно провели выборы 1996, но ведь нельзя было отдавать власть красно-коричневым с их советской ностальгией. А потом и Путин, получивший власть в процессе операции «преемник», выбранный царственной рукой, также незаметно наращивал скорость, которая на самом деле была скоростью инерции, и понесся с горы. Никакой самый демократический лидер не способен осознать свои ошибки, которые всегда будут интерпретироваться как естественные, если за эти ошибки он не будет расплачиваться потерей власти. А дав лидеру возможность все решать самому, продуцируется такой скользкий и блестящий полоз, несущий любое тело на нем вниз, к диктатуре.
Понятно, здесь уместно услышать о разнице в политических культурах России и Украины, в фирменном инструменте народовластия по имени майдан, но у сползания к диктатуре своя логика, и не было никого майдана на протяжении всего советского периода, да и до него в царской России.
Но вернемся к войне. Что здесь не так? Ведь Украина, действительно, несмотря на мужество и стойкость (об их природе имеет смысл сказать отдельно), действительно противостоит намного более сильному и жестокому противнику. И если бы не помощь Запада, прежде всего Америки, сейчас в лучшем случае тлела бы партизанская война, а не почти равное противостояние, с очень медленным и затратным для российских войск продвижением вперед. Не так только одно: настоятельная попытка представить украинскую сторону как полюс безгрешности, безошибочности (мол, будем критиковать после победы: удобная конформистская формула), как полюс добра и света.
Как это делается и делается ли это вообще осознанно? Проанализируйте все сообщения о нанесении ударов российских войск по украинским позициям. Здесь почти весь информационный поток един: российские агрессоры наносят удары по гражданским целям, чтобы запугать население и подорвать силу противостояния агрессии. И что, никогда даже случайно не попадают по военным целям украинской стороны? Об этих попаданиях практически нет информации, только отдельные ресурсы, как, например. Руслан Левиев из CIT очень редко, но возвращается к тем или иным ситуациям, показывая, что информация украинской стороны была некорректна. Как, скажем, с разбомбленным Домом офицеров в Виннице, который, как в унисон сообщали все русскоязычные ресурсы, был просто местом концертов, кружков и других мирных затей. А потом, как зафиксировал Руслан Левиев, пошли сообщения о гибели украинских военных, которые он своим методом анализа открытых источников связал с бомбардировкой этого Дома офицеров.
Но весь густой информационный поток принципиально молчит об этом в рамках стратегии по такой интерпретации войны, в которой сражаются не просто агрессор и жертва его агрессии, а полюса зла и добра, света и мрака, ползущего с Востока. Как метафора это понятно и порой близко к реальности, но как реальность – это не более, чем миф, мифологизированная реальность, в которой не предусмотрена возможность ошибки для светлой стороны. Нет пятен на солнце, нет ничего, что позволило бы деконструировать полюс света в реальное противостояние агрессора и жертвы агрессии, в которой и жертва агрессии совершает почти все возможные человеческие ошибки на войне. От ошибок планирования (и следовательно, увеличения жертв со своей стороны), до самой организации противостояния. И тем более — описания его.
Знаковыми стали несколько эпизодов этого противостояния. Первый: отчет Amnesty International, который указал на ошибки украинской стороны в процессе организации обороны от русской армии. На то, что далеко не всегда организация обороны учитывает интересы мирных жителей и размещает военные объекты в гражданских зданиях или очень близких к ним, не предупреждая об этом жителей и не утруждая себя их эвакуацией. Использует гражданские больницы для лечения и пребывания в них военных, что приводит их в положение военной цели. И прочие моменты, как бы вполне понятные в ситуации, когда Украина вынуждена давать бой превосходящим силам противника именно в городах, где силы выравниваются, а не в чистом поле, где у русских возможностей куда больше.
То есть вместо того, чтобы так объяснить претензии уважаемой правозащитной организации, была выбрана стратегия забрасывания ее грязью, интерпретации ее деятельности как пропутинской, пророссийской. Только для того, чтобы не оставить и тени сомнений, что весь доклад AmnestyInternational проплаченный, заказной и не заслуживающий веры.
А ведь Amnesty International сделала то, что делала всегда и следуя тщательно прописанным протоколам: взяла под защиту мирное население, которое гибнет в любых войнах не только из-за бомб противника, но и из-за небрежности, неаккуратности сил обороны. А порой из-за желания заслонить себя живым щитом. Официальная пропаганда украинской стороны предпочла заткнуть рот любым критикам, что опосредованно говорит о правомочности критики. Но сама кристаллизация процесса превращения действительно демократического строя в Украине в военно-авторитарный уже не позволяет признать хоть тень ошибки. И практически все русскоязычные информационные каналы подавали информацию об этом конфликте в проукраинском ключе.
Вот ведущий программы И так далее на Дожде Михаил Фишман берет интервью у украинской правозащитницы и расспрашивает о ее работе. И она с готовностью отвечает, как фиксируются жертвы среди мирного населения после российских обстрелов, как работают в Буче и Ирпене по фиксации военных преступлений, пыток и истязаний мирных жителей, какие методы фиксации используют, как контактируют с международными следователями, занимающимися тем же самым. И, несмотря на длительность интервью, ведущий не задает ни один вопрос, который на его месте задал бы западный журналист: скажите, пожалуйста, а вы исследуете положение пленных российских солдат, обращение с ними? Вы ходите по тюрьмам или тем местам, где содержатся пленные? Вы что-нибудь знаете об уголовных делах по поводу пыток, если они имели место, и неправомочного отношения к пленным? Вы как-либо фиксируете деятельность украинской стороны по отношению к собственным мирным жителям, в плане стратегии ограждения их от случайных жертв во время российских бомбардировок?
Я легко представляю себе реакцию правозащитницы, смысл работы которой не выводить (или не только выводить) на чистую воду преступления российской стороны, но и защищать человека, в том числе украинского гражданина или русского пленного от посягательств на его права со стороны родного государства? Такой вопрос, скорее всего, просто не был бы понят или остался бы без ответа, потому что и правозащитники на этой войне превратились в пропагандистов. А задавший такой вопрос тут же был бы включен в список сайта Миротворец и заклеймен как пропутинский пропагандист.
А ведь в этом вопросе нет никакого перехода на сторону противника, нет никакой вражеской агрессии, а лишь попытка напомнить, что и защищающаяся сторона обязана соблюдать законы войны, обращения с пленными и собственным гражданским населением.
Но уровень пропагандистского давления сегодня такой, что подобные вопросы даже не приходят в голову журналистам, считающим себя независимыми. И мы, действительно, не знаем ни одного уголовного дела, возбужденного по фактам пыток и других преступлений, просчетов и ошибок, которых не может не быть, потому что они есть всегда, в любой войне и у любой из воюющих сторон. Потому что ситуация с украинской стороны сознательно вошла в объятия пропаганды и нежелания признавать за собой просто человеческое, спорное, всегда или часто ошибающееся. Нет, только полюс добра и света.
Вот папа римский, многократно выражавший сочувствие украинцам и осуждавший жестокость войны, начатой Путиным, позволил себя выразить сочувствие к убитой во время теракта дочери идеолога и пропагандиста Русского мира Дарьи Дугиной. Да, она сама была пропагандистка, только более мелкого масштаба, и ее убийство, по меньшей мере, спорно, с точки зрения христианской морали, от лица которой и выразил свое мнение папа Франциск. Что в ответ? Да почти то же, что и всегда, когда появляется необходимость заткнуть рот не апологическому высказыванию. Тут же посыпались упреки: а об убитых украинских детях слабО напомнить? Но папа Франциск говорил о них неоднократно, и он не политический журналист, а фигура, моральной арбитр для почти полутора миллиардов католиков, да и вообще тех, кто с симпатией относится к его светлой личности. Но это не имеет значения: в выражении сочувствия Дарье Дугиной был моментально усмотрен пророссийский след, раздались упреки в применении одних и тех же законов для правых и виноватых, для агрессора и ее жертвы, как будто нормы христианской морали разные для тех, кто нам нравится или нет. Были даже припомнены его симпатии левым в бытность его кардиналом в Аргентине, но левые сегодня у власти в большинстве стран Европы и в Америке.
И во многом из-за страха реакции на этот теракт со стороны Америки, которая тут же его осудила, поставив Москву в ряд с теми городами, где недопустимы теракты против мирного населения. И затыкая рот папе Франциску, украинская сторона защищается от возможного упрека в организации этого теракта. Характерны приемы дезавуирования самого вопроса: Украина, правовое демократическое государство, и она не проводит терактов на российской стороне. Характерно, что форма ответа почти полностью совпадает с реакцией тех же официальных лиц на вопрос о терактах в Крыму? Мол, не мы, неосторожно сами покурили.
Но папа Франциск – не агитатор и не пропагандист, для него человеческое присуще любому преступнику и это человеческое он защищает даже в обличии не очень приятной пропагандистки из Москвы. И его слово куда авторитетнее, по крайней мере, для католиков, чем какое бы то ни было другое. И президент США – католик, но в той ситуации головокружения от успехов и помощи Украине со стороны всего Запада, восхищения Зеленским, проявившим мужество и сплотившим вокруг себя более слабую в военном и экономическом положении страну, это уже не страшно. Но Запад всегда спокойно наблюдает и не торопится вмешиваться, особенно сейчас, когда Украина действительно является форпостом борьбы с путинским экспансионизмом. Однако это не означает, что будут вечно закрываться глаза на превращение информации в пропаганду, в транслирование идеи о непогрешимости жертвы. И реальная необходимость защищаться от великодержавных и жестоких попыток подмять под себя соседнюю страну со стороны путинской России не означает, что все вопросы, озвученные выше, не прозвучат рано или поздно, причем там, где затыкать рот обвинениями в работе на путинскую пропаганду уже не получится.
Война рано или поздно кончится, и все вопросы, которые не были заданы вовремя и которые могли бы уберечь об более масштабных ошибок, все равно будут заданы. Тот пропагандистский подряд, который взяли на себя почти все русскоязычные информационные ресурсы от ютуб-каналов до больших СМИ вроде Дождя, как бы им ни было тяжело под давлением индуцированной и продуцируемой коллективной вины и принадлежности по языку к государству-агрессору, сослужат дурную службу и себе, и своей репутации. Как и самой Украине, поддержку которой они единодушно артикулируют.
Есть, конечно, исключения, о которых стоит сказать: тот же Арестович иногда объясняет попадания по гражданских объектам не злонамеренностью русских, а обыкновенными ошибками, типа, хотели бы точнее, но не попали, но такие заявления никогда не вызывают дополнительных вопросов: слишком опасна тема. Многие из расследовательских проектов, как уже указанный CITРуслана Левиева, Re: Russia Кирилла Рогова, Bellingcat Христо Грозева и другие стараются размещать материалы без отчетливого пропагандистского налета. Хотя бы потому, что они посвящены исследованию стратегий и практик российской стороны. Но и на них индицировано распространяется пропагандисткой флер, так как среди их материалов нет ни одного, где в критическом (даже не критическом, а аналитическом) ключе рассматривались бы военные практики украинской стороны.
Понятно, что и они находятся под давлением продолжающейся войны, начатой путинским режимом, а украинская пропаганда целенаправленно распространяет ответственность за войну почти на любого говорящего или пишущего на русском. И понятен страх сыграть в поддержку путинского режима и его войны, понятна слабость и решение отложить всю критику, пока Украина эту войну не выиграет.
Но очень может оказаться, что победит в этой войне не та Украина, которая подверглась агрессии 24 февраля (а еще раньше в марте 2014), а другая. Куда более похожая на того, кого победит.