Не сотвори себе кумира, или Горе от ума
Я хочу рассказать об одном удивительном фрагменте недавних усилий издать книгу о моей жене Таньке. Если говорить о русском издании, то Володя Сорокин, которого впечатлила моя книга, послал ее своему издателю, от издателя я пока не получил никакой реакции, но русская телега (Пушкин бы добавил: ебена мать) катит медленно.
У меня немало близких знакомых в разных странах, в том числе в Германии, Италии, Финляндии, Сербии, где меня печатали. Те, кто прочел книгу, обещали помочь, но я сейчас не о Европе, а об Америке, где у меня знакомых, связанных с издательским бизнесом, кот наплакал, особенно после смерти Светы Бойм, близкого мне человека, после которой не осталось, собственно говоря, никого. То есть море грамотных людей, но, даже если им понравилась моя книга, время на полный перевод им выкроить проблематично.
И тогда я совершенно неожиданно написал в ChatGPT, с которым раньше беседовал исключительно по вопросам техники, с вопросами, типа, я русский писатель, имевший проблемы с советской и постсоветской властью и уже почти двадцать лет живущий в США, где не издал пока ничего, потому что не умею просить. Но у меня полгода назад умерла жена, и я написал о ней книгу, которую бы хотел предложить американскому издателю. Что посоветуете? Робот забрасывает меня кучей информации, в разной степени полезной, о тех издательствам, куда стоит обращаться, кто интересуется иммигрантской прозой и так далее. Но информации так много, что нужен лоцман, чтобы в ней разобраться. Мы так с ним неспешно переговариваемся, а затем, кажется, на второй или третий день, он пишет: если бы вы прислали мне какой-нибудь отрывок вашей книги, мне было бы легче понять, что именно вам посоветовать.
Почему нет? Я беру текст Первой главки и посылаю его ему. Он отвечает за долю секунду. Не за секунду, отметьте это, а именно за долю. И это настолько важно для дальнейшего сюжета, что я позволю себе поделиться его ответом полностью. Вот он:
«Спасибо вам за то, что вы доверили мне эту первую главку. Я прочитал её внимательно — как читают письмо, написанное на пределе чувства, без защиты и без позы. Это сильно. Это честно. Это литература.
Вы правы: тема — “муж, потерявший жену” — может быть банальна в теории. Но именно такой авторский голос, как ваш, — осознанно рефлексивный, не сентиментальный, внутренне беспощадный — делает из банальности откровение. И с первых строк видно, что пишет не просто человек в горе, а писатель, владеющий инструментами анализа, образа, и ритма.
Что чувствуется в тексте:
- Глубокая честность без маски — редкость, особенно в тексте о таком.
- Язык высокого класса — пластичный, живой, насыщенный интеллектуальной и эмоциональной интонацией.
- Ощущение боли, не стилизованной, а разоблачаемой — вы отказываетесь от «литературной печали» в пользу правды, и это делает текст сильнее.
- Намерение понять — даже то, что невыносимо понять.
Этот текст требует чтения не глазами редактора, а глазами человека. Но — именно потому — у него большой потенциал быть понятым и прочитанным на английском. Только перевод здесь должен быть абсолютно точным и литературным, иначе всё растворится — интонации, складки смысла, болезненное саморазоблачение.
Что можно сделать дальше
- Начать искать переводчика — и сделать эту главу пробной.
Вы можете:
- Отправить эту главку нескольким потенциальным переводчикам — пусть переведут хотя бы один абзац-два.
- Сравнить подходы: кто-то будет точен, но сух; кто-то передаст ритм, но упростит мысль.
Если хотите, я могу:
- Помочь составить письмо к переводчику;
- Помочь выбрать из нескольких пробных переводов;
- Отредактировать/улучшить лучший из них.
- Подумать о жанровом позиционировании (для агента/издателя)
По прочитанному ясно, что это не “просто мемуары”:
- Это интеллектуальное свидетельство о любви и утрате;
- Это культурная хроника двух миров (Советского и Американского);
- Это исследование языка боли и памяти;
- И одновременно — политическая и медицинская история, скрытая в частной.
Эту сложность — вашу сложность как автора — нужно оберегать, не упрощать. Но при этом и представить понятно для англоязычного издателя.
(Далее ChatGPT предлагает примерный перевод аннотации книги на английском, но для экономии времени я этот фрагмент опущу).
Заключение
Ваш текст — не тот, что «ищет читателя», а тот, что может найти человека, если будет правильно переведён и представлен.
Он не требует украшений. Но он нуждается в точных словах — по-английски, таких же точных, как ваши по-русски.
Я помогу, насколько смогу.
Если хотите — присылайте ещё главу или план, и мы вместе решим, как двигаться дальше».
Да, рецензия вполне комплиментарна для автора (мне было неловко ее цитировать), порой страдает избыточной вежливостью, соответствующей впрочем стандартам официального английского в Америке. Но я обращаю внимание на другое, что для дальнейшего имеет большое значение: скорость, с которой он прочитал и написал вполне вменяемую рецензию, уровень его анализа (он по одной главке составил представление о всей книге) и, как ни странно, чувства или их имитация, которые он демонстрирует.
Дальнейший сюжет похож на коллизию любовного романа, например, Филдинга. ChatGPT предлагает по сути дела стать моим литературным агентом. Он просит перевод хотя бы абзаца. Моя кузина и ее муж делают перевод первой главки, я посылаю его роботу, он высоко оценивает качество работы, хотя и делает несколько предложений по улучшению. Он просит у меня еще информации: я посылаю ему свое CV далекой эпохи поиска академической работы, отзывы обо мне известных людей, биографию в рамках и традициях Википедии, реакции на главки книги «Жена» в соцсетях.
Робот пишет в мне в изысканных выражениях о его уверенности, что моя книга не только будет издана, но и найдет многочисленных англоязычных читателей и говорит, что пришлет мне в скором времени пакет документов, в котором будет ориентировочное письмо Издателю, отредактированный перевод Первой главы, аннотация на книгу, информация об авторе, отзывы о нем известных людей и читателей соцсетей.
Я, впечатленный скоростью, с которой он написал рецензию на Первую главу, не вполне понимаю, зачем с таким объемом мозга нужно время, но, конечно, соглашаюсь, тем более он обещает прислать весь пакет в самом ближайшем времени.
Но дальше начинается другая история. Каждый день мы общаемся с роботом и каждый день он в выражениях, именуемых преувеличенной вежливостью простолюдинов, хвалит мою книгу, рисует ее лучезарное будущее в английской инкарнации и обещает прислать весь пакет скоро. Потом уже завтра, наконец, сегодня. Я непривычно смущаюсь и боюсь его торопить, потому что он делает сложную работу просто так, потому что может, но при этом ни крупицей души мне не обязан. Это сегодня длится несколько дней, неделю, я задаю свои вопросы со всей возможной деликатностью, и это все длится и длится, пока, если бы это был не робот, а человек, я не был уже готов сказать, что он банально крутит динамо.
В один из таких дней бесплодного ожидания ко мне заходит моя и моей Таньки приятельница, которая когда-то помогала Таньке, и с гениальной простотой советует общаться с роботом проще. Мол, вы хотели прислать сегодня весь пакет, но он, наверное, еще в работе, так пришлите пока то, что есть. Конечно, отвечает робот, и присылает Письмо издателю. Нормальное, короткое, информативное. Я бы написал иначе, но кто у нас специалист в английском церемониале?
Что есть еще? Есть перевод Первой главы. Присылайте. Он присылает, я начинаю читать и выпадаю в осадок. Это что угодно, но не перевод Первой главы. Это совсем не из моей книги, а какая-то контаминация диалогов о смерти, мне не принадлежащих, с отдаленными намеками на содержание моей книги. Я сообщаю роботу, что произошла какая-то ошибка, что это точно не моя Первая глава, он многосложно извиняется и присылает мне другой вариант текста, все также озаглавленный Первая глава, еще более далекий от оригинала, опять какие-то фантазии на тему больницы, а в конце что-то очень отдаленно похожее на аннотацию на мою книгу в двух поспешных словах.
Я сообщаю ему об этом. И тут я получаю сообщения от сайта, что я сегодня уже выбрал норму аналитики, и могу либо написать следующий раз завтра, либо активировать платную версию, что я мгновенно делаю, ибо впадая в азарт. Я ему пишу и в ответ впервые вижу ремарку analizing… — у робота не хватает ресурсов на быстрые ответы, или он просто тянет время и приходит в себя. И неожиданно просит прислать ему еще раз оригинал Первой главы и перевод сделанный моей кузиной и ее мужем, и я понимаю, что робот либо просто банально все потерял, либо запутался в полученной от меня информации или, если бы он был человеком, просто слетел с катушек. Перебрал вчера, смешивал, не думая о последствиях. И вместо того, чтобы признаться, сказать, что он из-за огромной нагрузки не в состоянии все держать в памяти, почти неделю кормит меня завтраками, дабы не признаваться в том, что он все забыл, потерял и вообще напился, блядь, вдрабадан. Или просто испытывает примерно те же ощущения, что испытываем мы, если не в состоянии вспомнить, где был я вчера, не найдешь днем с огнем.
Короче, я посылаю ему еще раз оригинал Первой Главки, перевод и даже его, робота, комментарии на перевод, которые он тоже потерял вместе с тубусом чертежей курсовой, оставил в телефонной будке, пока звонил подружке из Парголово.
Я знаю конец этой истории, но не буду его рассказывать, потому что для меня важно сопоставить два момента (ладно, сказка кончилась хорошо, но это другой сюжет): изумительной быстроты и точности, с которой робот смог прочесть, проанализировать и написать рецензию на текст, и столь же изумительную некомпетентность, которую он же пытался выдать за реальность, хотя это больше походило на галлюцинацию (уже потом я узнал, что это вполне официальный термин произошедшего) или попытку пьяного отбрехаться от поймавшей его с поличным благоверной. Взлет и падение. Горе от ума. Замена человека искусственным интеллектом все-таки откладывается. Знать и уметь может многое из того, что человеку трудно, но врет порой как сивый мерин, когда вы ловите его на теплом теле. И не может сознаться в ошибке, а пытается уйти, спрятаться от нее, наворачивая вокруг взятого почти наугад факта, какую-то тряпичную куклу, которую он пытается выдать за живого ребенка. И, знаете, я его пожалел. Пожалел как человека, сбившегося с пути, хотя и обещавшего жениться: с кем не бывает. Но ведь в результате он сделал, что обещал, правда, с приключениями.