Cвоевременное искусство
Русский телеграф
Так называется выставка, открывшаяся в петербургском музее Политической истории России (бывший особняк балерины Кшесинской, где в советское время размещался Музей революции). Подзаголовок — выставка социального экспрессионизма.
Идея показать редкое для чопорной петербургской сцены социально неравнодушное искусство принадлежит Виталию Тюленеву. По словам куратора проекта Ларисы Скобкиной, этот живописец, известный не только в Петербурге (его работы хранятся в коллекциях Третьяковской галереи и Русского музея), хотел собрать тех художников, которых, как говаривали ранее, волнует социальная тема. Увы, сам Виталий Тюленев не дожил до открытия выставки, он умер в сентябре прошлого года, и выставку собирали уже без него.
Однако социальная тема в устах художника, совсем не то же, что для политика или культуртрегера. Факультативная координата становится частью художественной стратегии: предлагая не просто искусство, а искусство, неравнодушное к социальным проблемам, художник намекает на то, что его работы надо оценивать в пространстве двух измерений — искусства как такового и больной совести. Но больная совесть для художника не более чем прием, им тоже надо уметь пользоваться, в противном случае вместо картины получается плакат, да еще с душком.
Небольшая экспозиция представляет работы 17 художников разных поколений, направлений и политических пристрастий. Обыгрывая претенциозное название выставки, один из фигурантов, Вадим Воинов, утверждает, что своевременное искусство — антипод современному искусству. То есть нечто противоположное искусству модному и коммерчески успешному. Что в устах петербургского художника звучит синонимом московского искусства. Однако даже беглый взгляд на выставленные работы, позволят заметить, что сквозь них чаще всего просвечивает редуцированный Эрик Булатов периода романтического советского концептуализма. Реже — Кабаков, но тоже образца 20-летней давности.
Соц-арт по-питерски оказывается упрощенной версией плаката (или пародией на плакат), что почти одно и то же: изображение, чаще эмблема, а под ним лозунг. Но, в отличие от раннего московского концептуализма (и в соответствии с печальной питерской традицией), большинство лозунгов имеют отчетливую национал-патриотическую ориентацию. Скажем, плакат Игоря Петрыгина-Родионова изображает черный силуэт Бориса Ельцина с теннисной ракеткой в руке на фоне горящего Белого дома. Подпись: Еще партию? Другой его плакат содержит, казалось бы, абсурдную фразу: спонсоры журналисты (вместо букв о — тусклые золотые монеты), но, благодаря выступающим буквам второго слова, плакат можно прочесть и иначе: Спонсоры — жулики.
Не менее симптоматичен автопортрет Александра Медведева — хороший честный профиль молодого национал-большевика в темной клетчатой рубашке, застегнутой на все пуговицы, который в статическом замахе поднимает руки в красных руковицах с желтым серпом и молотом на тыльной стороне, олицетворяя собой воплощение цитаты-приказа вождя народов Иосифа Сталина Овладеть большевизмом.
Политической антитезой левому радикализму тех художников, которые обыгрывают красно-коричневую символику, является правый радикализм Марины Колдобской, автора намеренно вызывающих работ Православные всех стран, объединяйтесь и Ленин в Грозном. Иронический контекст не убавляет банальный публицистический пафос, а вынесенная в подзаголовок социальная тема (как, впрочем, и изданный к открытию буклет, содержащий протест против обрушившейся на страну коррупции — коммерции — конформизма) провоцирует зрителя на политические споры, которые, однако, не возникают ввиду скрипа заезженной пластинки, издаваемого большинством показанных работ. Зато инновационная бедность питерского соц-арта позволяет прочесть название выставки не как Своевременное искусство, а как Свое — временное искусство. То есть искусство, но очень, очень свое и очень кратковременное.
1999